У мужчин более взрывной характер, они склонны к вспышкам ярости, и поэтому нужно держать их под постоянным строгим контролем. Они менее терпеливы, не способны подолгу сосредотачиваться на одном деле или заниматься несколькими вещами одновременно, а значит, не справятся с серьезными профессиями.
Вика присела на корточки, чтобы поближе рассмотреть чудно́е существо. Но не успело оно приблизиться, как из рюкзака буквально вырвалась Ванилька и бросилась на «черепаху», словно орёл на добычу. Мечта подлетела к странной зверюшке, попыталась клюнуть её по панцирю и забила крыльями, будто хотела прогнать.
— Эй, Ванилька, ты чего? — Вика растерялась и даже немного испугалась. Она никогда не видела свою ласковую мечту такой и не подозревала, что та вообще способна на кого-то напасть. — Тихо, тихо, всё хорошо, успокойся! — уговаривала девочка.
Ванилька не слушала и продолжала пикировать на «черепаху», а та ловко уворачивалась, но, кажется, вовсе не собиралась убегать.
— Да что случилось-то? — не на шутку разволновалась Вика и попыталась поймать мечту, но та ей не давалась. Зато «черепаха», воспользовавшись моментом, подбежала к ноге девочки и потёрлась о неё головкой.
Вика присела и протянула руку, чтобы погладить симпатичное существо, но прежде, чем успела дотронуться до мягкой макушки, Ванилька ринулась между ними и резко оттолкнула её ладонь от «черепахи».
— Лучше не трогай её, — раздался сзади знакомый голос.
Вика поднялась и обернулась. За спиной стояла Элла. На ней было что-то вроде яркого восточного халата или японского кимоно, только более короткое, а снизу выглядывали чёрные штаны. Выглядело непривычно, но красиво.
— Это пичалька, — пояснила Элла и, видя, что понятнее Вике не стало, спросила: — А что, на вашем Осколке их нет?
Вика ответила не сразу. Ей почему-то было неловко в обществе Эллы, она не знала, как себя вести. Да, умом она понимала, что девушка их не предавала, что её заставили, поэтому обвинять Эллу в том, что та желала им зла, Вика не могла. И всё же осадок остался.
— Нет, — наконец ответила Вика. — На нашем Осколке нет пичалек. Ну, или я их не видела.
Она хотела добавить, что на её Осколке есть мечты, но, подумав, не стала. Не все в Восьмирье их видят, и потому не все в них верят, а значит, не стоит давать лишний повод для подозрений. Их и без того хватает.
— Вот же «повезло
— Эй, Ванилька, ты чего? — Вика растерялась и даже немного испугалась. Она никогда не видела свою ласковую мечту такой и не подозревала, что та вообще способна на кого-то напасть. — Тихо, тихо, всё хорошо, успокойся! — уговаривала девочка.
Ванилька не слушала и продолжала пикировать на «черепаху», а та ловко уворачивалась, но, кажется, вовсе не собиралась убегать.
— Да что случилось-то? — не на шутку разволновалась Вика и попыталась поймать мечту, но та ей не давалась. Зато «черепаха», воспользовавшись моментом, подбежала к ноге девочки и потёрлась о неё головкой.
Вика присела и протянула руку, чтобы погладить симпатичное существо, но прежде, чем успела дотронуться до мягкой макушки, Ванилька ринулась между ними и резко оттолкнула её ладонь от «черепахи».
— Лучше не трогай её, — раздался сзади знакомый голос.
Вика поднялась и обернулась. За спиной стояла Элла. На ней было что-то вроде яркого восточного халата или японского кимоно, только более короткое, а снизу выглядывали чёрные штаны. Выглядело непривычно, но красиво.
— Это пичалька, — пояснила Элла и, видя, что понятнее Вике не стало, спросила: — А что, на вашем Осколке их нет?
Вика ответила не сразу. Ей почему-то было неловко в обществе Эллы, она не знала, как себя вести. Да, умом она понимала, что девушка их не предавала, что её заставили, поэтому обвинять Эллу в том, что та желала им зла, Вика не могла. И всё же осадок остался.
— Нет, — наконец ответила Вика. — На нашем Осколке нет пичалек. Ну, или я их не видела.
Она хотела добавить, что на её Осколке есть мечты, но, подумав, не стала. Не все в Восьмирье их видят, и потому не все в них верят, а значит, не стоит давать лишний повод для подозрений. Их и без того хватает.
— Вот же «повезло
Так это же мусор!
— Мусор? — переспросила Вика. — Что-то не похоже.
— Почему не похоже? Самый обычный мусор. Обида, зависть, сомнения, недоверие — всё, что люди выбрасывают.
— Мусор? — переспросила Вика. — Что-то не похоже.
— Почему не похоже? Самый обычный мусор. Обида, зависть, сомнения, недоверие — всё, что люди выбрасывают.
Может, у нас дома нет настоящего Тумарья, но взаимные обиды и подозрения разделяют нас ничуть не меньше
надпись: «Генриетте Тилль, Куидам, Белый маяк».
— Твоя тётя дома?
— Нет, — ответила Вика
— Твоя тётя дома?
— Нет, — ответила Вика
Мир джентльменов был полон запретов и ограничений, в то время как дамам были открыты любые дороги! Живи как хочешь, учись где хочешь, становись кем хочешь! А он о такой свободе мог только мечтать; карьерный выбор джентльмена ограничивался стезями учителей, секретарей и клерков.
А потом за следующей.
И ещё за одной.
И ещё…
И ещё за одной.
И ещё…
Сначала Двадцать третий сбежал, а теперь вот эта девчонка…
— Да, с Двадцать третьим — это, конечно, интересно,
— Да, с Двадцать третьим — это, конечно, интересно,
«А ты думаешь, все надежды рождаются исключительно прекрасными? — ответил Гвилиур. — Надежды бывают разные. Одни и впрямь изначально красивы. А другие появляются из обречённости и отчаяния. Именно они помогают выбраться со Дна мира. Но чтобы подняться со Дна… чтобы из чего-то уродливого родилось что-то прекрасное, нужно очень, очень сильно постараться! Ты молодец, ты смогла. Может… может, ты и права насчёт людей. Может, вы и правда небезнадёжны».
Ответ появился прямо перед Викой — и ошеломил. И ужасно испугал! Гвилиур широко разинул свою пасть, и из неё хлынул яркий зелёный свет. И стало сразу понятно: вот она, дверь. Нужно всего лишь войти в обрамлённую огромными острыми клыками пасть… Пасть чудовища, которое давным-давно сошло с ума, бормочет какую-то бессмыслицу и явно подвержено перепадам настроения. А что, если Гвилиур забудет, что он делает, захлопнет пасть и просто проглотит Вику вместо того, чтобы направить на ту загадочную «дорогу» между Осколками Восьмирья?