Алексей Николаевич Толстой Семь дней, в которые был ограблен мир

Вдалеке, из-за безобразной островерхой башни восьмидесятиэтажного дома выплыла луна. Она была медного и мутного цвета. Она казалась больше обычного размером и вся словно окутана дымом. Самое страшное в ней было то, что диск ее колебался подобно медузе.
Прошло много минут молчания. Стоявший на столе высокий тучный человек во фраке, в шелковом цилиндре набекрень, зашатался и повалился навзничь. После этого началось бегство, давка, дикие крики. Люди с поднятыми тростями наскакивали на кучу мужчин и женщин и били по головам и плечам. Пролетали стулья в воздухе. Захлопали револьверные выстрелы.
Луна, – это ясно теперь было видно, – развалилась на несколько кусков. Комета Биэла действовала на их неравные части, и они отделялись друг от друга. Это зрелище разбитого на осколки мира было так страшно, что в первые часы много людей сошли с ума, бросались с мостов в каналы, накладывали на себя руки, не в силах подавить ужаса.

На книжный рынок полились потоки астрономических рассказов, утопий, мрачной мистики, апокалипсических поэм. В Швейцарии возродилась теософская община. Члены ее разъезжали по городам, говорили о наступающем дне страшного суда и учреждали ложи борьбы с антихристом.

Что же еще осталось?
– Успокойтесь, осталось то, чего через десять минут не останется.