Цитаты из книги автора Даниэль Арасс Взгляд улитки. Описания неочевидного

И он также не может поцеловать собственное отражение в фонтане — ни поцеловать, ни потрогать. Он теряет его, оно теряется. Нарцисс — изобретатель живописи, потому что он создает образ, которого желает, но не может и не должен его касаться. Его без конца раздирает желание поцеловать изображение, и необходимость держаться на расстоянии, чтобы его рассмотреть. Именно такую эротику в живописи изобретает Альберти, и ее же изображает Тициан в Венере Урбинской.

картина выстроена, обозревается, познается под взглядом короля, ради его взгляда и сообразно его взгляду

Предполагается также, что, смотря на короля, изображенные персонажи уже не смотрят на зрителей. Насколько тебе известно, Дамиш [76] единственный, кто смог сделать действительно значимый вывод из этого визуального расхождения. По его мнению, перемещая точку схода по отношению к зеркалу, Веласкес «разрушил» единство зеркала и двери, характерное для одного из образцов картины — «Портрета четы Арнольфини» Ван Эйка, который Веласкес хорошо знал, поскольку он был частью королевской коллекции.

Нарцисс — изобретатель живописи, потому что он создает образ, которого желает, но не может и не должен его касаться. Его без конца раздирает желание поцеловать изображение, и необходимость держаться на расстоянии, чтобы его рассмотреть. Именно такую эротику в живописи изобретает Альберти, и ее же изображает Тициан в Венере Урбинской.

Таким образом, Альберти изобретает одновременно перспективу, как основу живописи, а Нарцисса — как ее изобретателя. Другими словами, он делает из Нарцисса изобретателя перспективы в живописи, живописи в перспективе.

Мане не только сделал «плоской» картину Тициана. Он убрал эротическую связь картины со зрителем.

Поэтому превращение «Венеры Урбинской» в «Олимипию» приводит нас к пониманию того, как Тициан, возможно по-своему, создавал то, что на многие века потом станет движущей силой эротизма в классической живописи. Именно этот эротизм пересоздает Мане. Не эротизм пин-апа. Эротизм живописи.

Способ, которым Мане присвоил себе Тициана, указывает на то, что картина Тициана подходила для этого, в ней потенциально содержалось то, что Мане в ней увидел — и это подтверждает, на другом уровне, что она — своего рода чертеж. Как вы сказали, «Венера Урбинская» была матрицей женского ню.

Мане «разложил» на поверхности то, что Тициан сомкнул благодаря соединению поверхности с глубиной. Он расплющил глубину о поверхность. На нас смотрит сразу вся картина. Внутреннее построение картины и наше с ней взаимоотношение больше не определяется положением нашего взгляда. Фрид прав. Родилась новая форма модернизма.

Вот, что увидел и что изменил Мане. В его работе прямо на зрителя смотрит вся поверхность картины: служанка выделяется на смутном фоне, спящая собачонка превращается в кота…

— Или кошку…

— …который резко

В «Венере Урбинской» ложе Венеры представляет собой этот слой, поверхность полотна, откуда появляется такая близкая, обнаженная женщина, и откуда она на нас смотрит. И здесь мне на ум приходит Беньямин, и его определение ауры как «уникальное ощущение дали

Стойте, вы напомнили мне о том, что в XVII веке Боскини [66] называл «ложем» те слои краски, которыми Тициан покрывал картины, прежде чем начать рисовать.

facingness, или встреча лицом к лицу, живописи и ее зрителей это и есть рождение модернизма.

— …перейдя от касания к взгляду, заменив касание взглядом, сделав из взгляда полу-касание, чтобы трогать, не трогая. Смотреть, только смотреть. И думаю, что Мане эта картина заинтересовала именно потому, что в ней подчеркнуто это исключительное свойство взгляда, подчеркнуто тем, что на первый план помещена фигура, которая смотрит и при этом ласкает себя.

Затем, поскольку он собирается изобразить Венеру горожанкой, лежащей на кровати и будто бы во дворце, Тициан берет эту Венеру с внутренней стороны венецианского сундука и помещает ее, эту обнаженную женщину, на первый план.

В 1538 году Тициан вдохновился «Спящей Венерой». Он хорошо знал эту работу, поскольку закончил (или доработал) ее после смерти Джорджоне в 1510 году. На ней Джорджоне изобразил на фоне пейзажа свою спящую обнаженную жену. Четверть века спустя Тициан осовременил сюжет Джорджоне: женщина на картине уже бодрствовала (до него так многие поступали), художник расположил ее на кровати в венецианском дворце. Но в итоге значение женской фигуры лишилось определенности. Очевидно, что Джорджоне изобразил нимфу или Венеру — ведь только боги, нимфы и сатиры могут находиться обнаженными на природе. В картине Тициана, наоборот, невозможно разобраться, кто эта обнаженная женщина — Венера или куртизанка. На мой взгляд, она куртизанка. Ее ложе не вполне достойно Венеры. Возможно, именно эта двойственность и привлекла Мане: несмотря на идеальную красоту, эта женщина далека от идеала. Он вполне мог вдохновиться этой картиной, чтобы изобразить проститутку и развенчать

В случае с «Венерой Урбинской» плохо еще то, что имен

В случае с «Венерой Урбинской» плохо еще то, что имен

Я придерживаюсь мнения великого Гомбриха: у картины есть только одно значение — основное, это ее тема или замысел. А все остальное — вольные толкования.

любом случае в 1538 году в Венеции уже давно существовала традиция изображения «обнаженных женщин». Несомненно, традиция появилась вместе со «Спящей Венерой», написанной Джорджоне до 1510 года, а это как раз была свадебная картина. Согласен. Но в 1538 году для изображения обнаженной