В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Пять лекций о кураторстве
Сам проект способен родиться из этого диалога: выразительный образ пространства может задать его тему, даже подсказать его концепцию или заставить куратора ее скорректировать.
процесс равен результату.
конечной целью кураторских проектов является порождение новых форм жизни.
Как история литературы не исчерпывается «Войной и миром» и «Улиссом», так и история кураторства не исчерпывается проектами в Касселе и Венеции.
Ведь глобализация – опережаю здесь предстоящий нам развернутый разговор на эту тему – есть не что иное, как рецепция большей частью современного мира неких, выработанных преимущественно Западом, экономических, политических и культурных стандартов, принятых в качестве нормативных носителей современности. К таким нормативам – причем наглядным и осязаемым – принадлежит и современное искусство, которое в формате зрелищных показов и новых институций, располагающихся в эффектных зданиях ультрасовременной архитектуры, стало распространяться по миру, попадая подчас в страны, где до самых недавних пор о существовании современного искусства никто не ведал.
невписанность субъекта в современность является признаком его субъектной неполноценности, «субалтерности» (то есть, в постколониальной терминологии, подчиненности)
этот термин сразу же стал фактом выставочной политики: ведь раз есть художники, создающие произведения «по месту», то должны быть и художественные проекты, призванные дать художникам повод создать site specific-произведения.
Раз художественный мир – это сцена, то каждый хочет сыграть на ней свою роль, а раз отношения в системе искусства свелись к стихии персональных контактов, где все наглядно и осязаемо, то каждый желает обрести персональную неповторимую visibility.
И в той мере, в какой современный неолиберальный порядок предлагает нам формы жизни, построенные на культе успеха и эффективности, куратор, модальность существования которого определяется чувством любви и дружбы, оказывается в явном, хотя и глубоко внутреннем, контрапункте с существующим порядком.
новый беспрецедентный опыт проживания.
Таким образом, кураторский проект оборачивается созданием сообщества, причем каждый новый проект порождает новое сообщество. И в той мере, в какой эти проекты разворачиваются во времени, они производят на выходе опыт совместного проживания
То есть независимо от целей и задач, социальных и художественных программ этих поэтик, общее между ними состояло в том, что они мыслят свою практику как разворачивающееся во времени взаимодействие — с публикой, другими художниками, социальной средой, институтами и так далее. В
Следующий куратор Документы, Окви Энвейзор, продолжив традицию дискурсивной выставки, сделал интеллектуальную программу не сопутствующую выставке, а предшествующую ей. Вся его Документа 11 была выстроена как пять платформ, из которых первые четыре были международные симпозиумы, проводившиеся в разных частях глобального мира, пятой, собственно, и была выставка в городе Касселе, тематизировавшая на художественном материале опыт первого десятилетия глобализации. В дальнейшем материалы конференций были изданы и образовали вместе с пухлым каталогом выставки единый издательский проект Документа 11. Эти примеры важны как показатели кураторского мышления, когда интеллектуальная и издательская программа являют собой не приложение к выставке, а составную часть единого проекта.
Документа 10 Катрин Давид, подводя итоги неоавангарда 1970‐х и провозглашая третью волну художественного радикализма 1990‐х, подводила одновременно итог и традиции радикальной критической мысли. А потому самостоятельным элементом ее проекта стала так называемая Книга (Das Buch) — огромный многостраничный тематический том, включавший тексты ключевых интеллектуалов эпохи от Поля Вирильо до Саскии Сассен. Это был ни в коей мере не каталог выставки, а именно самостоятельное издание, энциклопедически описавшее время и поставившее ему диагноз. Это была именно Книга.
Итак, возможны самые разные подходы к организации экспозиции и ее повествовательной канвы, вплоть до полного изгнания рассказа и превращения выставки в чисто поэтический текст. Но и в этом случае между произведениями в экспозиции должна быть некая артикулированная связь — лирическая, ассоциативная, пластически-ритмическая или какая‐то иная. Смысл перехода на выставке от одной работы к другой неизбежно должен быть. Без осмысленной связи нет грамматики и синтаксиса, следовательно, нет языка, текста, следовательно, нет высказывания.
Однако внутри каждого раздела появлялись произведения, принадлежащие разным десятилетиям, давая понять, что данные темы волновали художников не только в отдельные исторические моменты, но на протяжении всего рассматриваемого на выставке периода. Таким образом, темпоральность синхроническая и диахроническая совпадали, то есть в построении нарратива выставки линейность и статика накладывались друг на друга, как накладывались фабула и сюжет. Этот прием позволял явить эпоху в разных ее аспектах — показывал ее динамику и развитие, но также и ее внутреннюю целость.
как показывать оказалось тождественным тому, что показывать; фабула оказалась адекватной сюжету.
создание художниками гетеротопий, то есть неких пространственных конструкций, воплощающих собой замкнутый мир некоего сообщества. Во-вторых, это тема музицирования, то есть когда идея человеческого бытия вместе представляется через подчинение общей музыкальной теме — совместному пению или музыкальному исполнению.
Каждая индивидуальная поэтика автора вносит свою значимую интонацию в артикуляцию содержания выставки: она может драматизировать его, а может внести и ироническую интонацию и так далее.
культурная индустрия продолжает искать новизну и связывает достоинства любого проекта, в частности, с его способностью расширять наши познавательные горизонты, включать на территорию выставочного показа то, что ранее в нем не присутствовало.