Когда я развернул газету (где еще раз, но более сухо и официально рассказывалась та же история), то в совершеннейшем уже изумлении обнаружил, что подборка стихов Виктора Кривулина открывается хрестоматийным «Когда подойдет к изголовью / Смотритель приспущенных век...». За Бродским следовала Ахматова, дальше мой приятель Женя Пазухин, два собственно моих текста, еще несколько неизвестно чьих — и все это, если верить печатному слову, было мое. И Пильняк в конце концов оказался н
да и нас не умудрило течение времени, просто все — и они, и мы — обмякли как-то, приустали, бесконечно тянется вяловатый разговор, истины, которые открываются через него, не будут уже оплачены жизнью и благополучием — так мизерны и робки эти истины
булгаковски-прекрасная нагая ведьма в дверях коммунальной квартиры прикрывает темнеющий треугольник под животом между ног, — прикрывает свою вульву веером из карт, отпирая дверь герою, это — ведьма вероника, тень в его потусторонней жизни, по ту сторону смерти — она главная героиня, и невозможность их любви, когда они лежат в постели и пытаются...