Коли слово поперёк —
Умолкай в земле,
Властью был отвергнут Бог,
Идол жил в Кремле...
— Уж мы-то сами так рады вам! Это наш Вова, не подумавши, пригласил вас под праздник. В другую бы пору и тревог никаких. Уезжайте. Не в стариках дело — больно у нас парни заводные имеются.
Опасения оказались не напрасными, последствия праздника — фатальными. После нашего отъезда в пьяной драке насмерть зарубили топором младшего сына хозяина. Занемогший отец наезжал позже к врачам в Ленинград. Заходил, делился размышлениями:
— Мучается человек своей ненадобностью. Особенно молодёжь. Тоска изгрызает. Многие уж побросали деревню. А тем, что остались, куда деваться?
И всё-всё это творилось на земном белом свете? В одно и то же столетие?
Дней через двенадцать после приезда в деревню что-то стало смущать. Северный друг выглядел озабоченным. Хозяева перешёптывались. Я без обиняков спросила: «Что случилось?» Ответ был неожиданный:
— Спокойнее было б, если б вы уехали с Владимиром Александровичем. Успенье на носу. Боязно за вас. Напиваются тут вусмерть. Деревня на деревню с ножами может пойти. Не ровён час...
— Да что вы, что вы? Вот эти люди, которые так слушали рассказы про кино? — успокаивали мы хозяев.
Поверить во «власть тьмы» над неглупыми мужиками, прошедшими фронты и знаменитые «пол-Европы»? С их-то разумением? С их-то высказываниями про жизнь? Нет. Хозяйские страхи казались несерьёзными. Подумалось даже, что причина — в каком-то нашем просчёте.