Старик Гераклит из глубины веков шепчет: «В одну реку нельзя войти дважды… Все течет, все изменяется…». А его почти никто не слышит. И живут себе как свиньи в загоне. В лучшем случае как муравьи. Добывают что-то и тащат, тащат в свой муравейник
От жажды умираю над ручьем.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.
Куда бы ни пошёл, везде мой дом,
Чужбина мне — страна моя родная.
Я знаю всё, я ничего не знаю…
Я твержу их снова и снова, потому что в них вся жизнь нас, подростков
я пытаюсь разглядеть черты подростка, которым он был когда-то. Почему он держит себя так, будто всегда был взрослым? Почему не расскажет, что переживал в моем возрасте? Мне это так необходимо, просто до боли. Хочется, чтобы положил руку на плечо, увел куда-нибудь от всех и сказал: «Давай поговорим». Наверное, это был бы самый важный разговор в моей жизни, самый необходимый
Любовь и смерть — вот, пожалуй, главные проблемы в нашем возрасте.
Вечеринки без взрослых и походы — это, пожалуй, еще глоток свободы в нашей жизни. Важнее уроков, это точно. Со школой мы смиряемся только потому, что можно пообщаться с ровесниками, даже если их терпеть не можешь. Надо чем-то заполнять пустоту
Я полюбил дорогу, тропу, даже тяжелый рюкзак. Столько мыслей приходит в голову! Так бы и шагал, пока не повзрослеешь
Я куколка. Я гусеница.
Я бабочка. Не то. Не то.
Одно лицо, и разны лица.
Я три лица, и я никто.
Я точка. Нить. Черта. Яичко.
Я семечко. Я мысль. Зерно
В тот день плачущего Равиля привели к крапиве у забора, заставили раздеться и лезть в жгучие заросли.
Это была подлость. И я был подлец. Даже сейчас при воспоминании об этом горит лицо