Цитаты из книги автора Кристин Ханна Соловей

Историю пишут мужчины, – отвечаю я. И это самый простой и самый честный ответ. – Женщины привыкли. В этой войне мы оставались в тени. А после войны нас не звали на парады, не награждали медалями и не писали о нас в учебниках истории. Во время войны мы делали то, что должны были делать, а когда она закончилась, собрали осколки своей жизни и построили из них новую.

Благодаря им я знаю, что по-настоящему важно. И это вовсе не потери.
Важнее всего память. Раны исцеляются. Боль проходит. Любовь остается.
Мы остаемся.

Нынешние молодые хотят знать все обо всех. Они думают, что, разговаривая о проблемах, смогут их разрешить. Но я из поколения не столь бойкого. Мы знаем, как важно забывать и порой поддаваться искушению начать все заново.

Исчезать легко. – Изабель покосилась на сестру. – Когда никто не обращает на тебя внимания

Мы знаем, как важно забывать и порой поддаваться искушению начать все заново.

Если бы давным-давно я рассказала ему правду, если бы позволяла себе больше петь, пить и танцевать, может, он и сумел бы разглядеть в своей беспомощной скучной матери меня

Эта новая ненадежность мира лишает меня присутствия духа. Наверное, потому я и оглядываюсь чаще в прошлое. Там я нахожу ту ясность, которой лишилось для меня настоящее.

Женщины привыкли. В этой войне мы оставались в тени. А после войны нас не звали на парады, не награждали медалями и не писали о нас в учебниках истории. Во время войны мы делали то, что должны были делать, а когда она закончилась, собрали осколки своей жизни и построили из них новую.

– Историю пишут мужчины, – отвечаю я. И это самый простой и самый честный ответ. – Женщины привыкли. В этой войне мы оставались в тени. А после войны нас не звали на парады, не награждали медалями и не писали о нас в учебниках истории. Во время войны мы делали то, что должны были делать, а когда она закончилась, собрали осколки своей жизни и построили из них новую. Твоя сестра, как и я, хотела все забыть. Возможно, – и в этом моя ошибка – я позволила ей забыть. Наверное, нам следовало говорить об этом

Важнее всего память. Раны исцеляются. Боль проходит. Любовь остается.

– С такими людьми, как Гитлер, нельзя договариваться.

– Ты сильнее, чем думаешь, Ви, – сказал он потом, зарывшись носом в ее волосы.

Мы все хрупки и беззащитны, Изабель. Этой простой истине нас учит война.

Один роскошный предмет, дамы, но выбирайте его тщательно; всякая вещь имеет свой голос, и ничто не заявляет столь громко и категорично, как дешевое украшение.

любовь показывает нас такими, какими мы хотим быть, а война показывает нас такими, какие мы есть.

Во время войны мы делали то, что должны были делать, а когда она закончилась, собрали осколки своей жизни и построили из них новую.

Эта новая ненадежность мира лишает меня присутствия духа. Наверное, потому я и оглядываюсь чаще в прошлое. Там я нахожу ту ясность, которой лишилось для меня настоящее.

Если вы идете сквозь ад, продолжайте идти.

Уинстон Черчилль

Любимый город был похож на прелестную в прошлом куртизанку, постаревшую и подурневшую, потасканную и брошенную многочисленными любовниками. Меньше чем за год волшебная атмосфера Парижа улетучилась, изгнанная грохотом сапог по улицам, свастиками, свисающими с каждого памятника.

По городу теперь ездили лишь черные «мерседесы» с нацистскими флажками, закрепленными на крыльях, армейские грузовики и порой – танки. Все окна в домах вдоль бульваров затемнены, ставни закрыты. На каждом углу приходилось притормаживать – мешали ограждения и сбивали с толку черные жирные буквы указателей по-немецки; вдобавок часы переведены на два часа вперед – германское время

Историю пишут мужчины, – отвечаю я. И это самый простой и самый честный ответ. – Женщины привыкли. В этой войне мы оставались в тени. А после войны нас не звали на парады, не награждали медалями и не писали о нас в учебниках истории. Во время войны мы делали то, что должны были делать, а когда она закончилась, собрали осколки своей жизни и построили из них новую.