Хорасанский картофель всемогущ! – как заклинание, твердили они. – Его сила безгранична!”
Кто я такой? – словно говоря сам с собою, но на местном наречии произнес странник. – Я человек, владеющий страшным секретом, но он предназначен лишь для ушей великого императора!
явный недостаток, – продолжал рассуждать про себя хозяин повозки, – так это, пожалуй, выпендривание, желание казаться не таким, каков он на самом деле, а таким, каким он хочет,
Правда, он тут же поймал себя на другом противоречии. Он не желал, чтобы его считали божеством, и в то же время искренне верил в свое право на абсолютную власть. Но тогда получалось, что посетившая его странная мысль о благе неподчинения просто кощунственна. Его власть над жизнями других основывалась на праве сильнейшего. Чья власть, тот и прав – именно этот принцип
В моем родном городе, господин, – сказал Могор, – на вопрос, что есть человек, давно ответили раз и навсегда. Ну а что касается женщины… Именно женщина – главный персонаж моего повествования, в ней одной весь его смысл
может иметь два объяснения, – возразила Гюльбадан.
Неожиданно для себя самой ее поддержала Хамида
Что, если религии не существует вовсе? О да, в мыслях он допускал даже такое.
“Мы” – только так и следует называть себя государю. Однако чисто умозрительно, а также справедливости ради можно предположить, что простые смертные, думая о себе, тоже употребляют форму множественного числа. Неправы ли они? Или – о предательская мысль! – неправ он сам? Быть может, представление индивидуума о себе как о члене некоего сообщества, по сути дела, и означает реальное существование в мире, пребывание среди
португальском. Он подцеплял языки, как моряк – дурные болезни. Они липли к нему сами собой, словно гонорея, сифилис, чесотка, горячка, цинга или чума. Стоило ему погрузиться
– Он знает, что мир по-прежнему полон тайн и самое невероятное может оказаться правдой.