– Павлушечка, скотинушка, ты ли это?! Дай харю твою поганую от дегтя да сажи пообколупаю. Стой, не колготись, поганочка мерзопакостная… Вымя коровье, хвост кобылячий, мурло собачье!
Не всякому зверю берлога – кому и нора, не всякой птице болото – кому и гора.
Когда я подскочил к краю, холодные руки Олёны взметнулись вверх, вцепившись в мои плечи.
– Поднимай выше, Никита Иванович, – сурово ответила Яга, вытаскивая из кармана платочек и вынимая из него рыжий волос. – Вот те и третья моя загадка: откуль у бедной Ксюши-дурочки к одежке рыжий волос пристал? Ить стрельцы в тот вечер чернявую девицу в сухаревском домике видели…
– Волос был подложен, чтобы пустить нас по ложному следу, лишний раз уверив в причастности рыжеволосой Настасьи.
– Точнехонько! Вот теперь вижу сыскного воеводу перед собой, а не теленка мокроносого.
Небось на дыбе царской и не таких говорунов ретивых обламывали…
– Павлушечка, скотинушка, ты ли это?! Дай харю твою поганую от дегтя да сажи пообколупаю. Стой, не колготись, поганочка мерзопакостная… Вымя коровье, хвост кобылячий, мурло собачье!
Царские стрельцы у входа сняли шапки и молча
Царские стрельцы у входа сняли шапки и молча
Царские стрельцы у входа сняли шапки и молча
Царские стрельцы у входа сняли шапки и молча