Что были мы, и что мы стали? Два нежных любовника, проведшие вместе целый год в строгом молчании; их вздохи не смели излетать, но сердца друг друга разумели; они думали, что страждут, но были счастливы. Совершенно понимая себя, они тем говорили между собою; но умея побеждать себя, они отдавали себе взаимно почтенное свидетельство, и провели другой год в воздержности не меньше строгой; они открывали свои муки, и были счастливы. Сие продолжительное сражение было худо подкрепляемо; одна минута слабости привела их в заблуждение; они позабыли себя в утехах; но если перестали они быть непорочны, по крайней мере, они были верны; Небо и природа усиливали союз, ими утвержденной; по крайней мере, добродетель всегда им была неоцененная; они еще ее любили и еще умели чтить ее; они были не столько развращены как унижены: и быв мало достойны быть счастливыми, они еще таковы были.
не одному мне принадлежать будешь
Нет, я лучше тебя знаю сие сердце, для моего от небес сотворенное
Не надейся, чтоб отказалась я от уз, налагаемых на меня священною властью.
Природа, о сладкая природа, прими опять все свои права! Я отвергаю жестокие добродетели, кои тебя уничтожают. Склонности данные мне тобою, могут ли быть обманчивее ослепленного рассудка, которой столько раз приводил меня в заблуждение?
Отец жизни сохранил ее нежнейшему любовнику на свете; он выздоровел; и по последнему письму Милорда Эдуарда, они оба точно намерены ехать опять в Париж
Тщетно я хочу исторгнуть из сердца моего сей милый образ; я чувствую, что он крепко с ним соединен; я его терзаю, но не могу освободить, и мои усилия истребить в нем толь сладкое воспоминание, лишь только более его умножают
союз честного человека никогда другого не бесчестит.
Не избавляя себя мучения, увы! она отнимает у себя утешителя!
Если я хорошо знала твое сердце, то самой жестокой способ для тебя потерять Юлию, есть тот, чтоб быть недостойным получить ее