Таким образом, я буду еще молодым, когда совершу ошибку, опубликовав нелепую идею, и у меня будет время одуматься, прежде чем моя карьера пойдет под откос.
Куда спокойнее было думать, что Лайнус по дороге в Нью-Йорк вдруг заболел. То, что одного из ведущих ученых мира не пустят на совершенно чуждую политике конференцию, – этого можно было ожидать разве что от русских. Какой-нибудь гениальный русский мог запросто сбежать на более благополучный Запад. Но ведь не было никакого риска, что мог бы захотеть сбежать Лайнус.
Беда заключалась в том, что эти снимки принадлежали Морису, и с этим приходилось считаться.
К большому огорчению Фрэнсиса, после летних каникул я не рвался возобновлять работу над ДНК. Теперь меня занимали вопросы пола, но не того типа, что требуют одобрения. Конечно, брачное поведение бактерий – в высшей степени оригинальная тема для светской беседы, тем более что никто из знакомых Фрэнсиса и Одиль даже не подозревал, что у бактерий есть половая жизнь.
Мы с Солом Шпигельманом тут же устремились к дворецкому, разносившему копченую семгу и шампанское, и уже через несколько минут оценили все преимущества изысканного аристократизма. Перед тем как снова сесть в автобус и отправиться обратно, я забрел в просторную гостиную с полотнами Халса и Рубенса. Баронесса как раз говорила нескольким посетителям о том, как ей было приятно принять у себя таких выдающихся гостей. Но она высказала сожаление, что так и не приехал и не оживил прием тот самый сумасшедший англичанин из Кембриджа. Я не сразу понял, что Львов предусмотрительно предупредил баронессу о неодетом госте, который может оказаться весьма эксцентричным. Вывод из моего первого знакомства с аристократией был ясен. Если я буду вести себя как все, меня больше не станут приглашать.
Теперь ДНК воспринимается не как простой набор инструкций. Это скорее пустыня из жестких камней и отходов, убывающих в процессе разложения.
В общественном сознании наука отделена от занимающихся ею люде
Он не мог отделаться от мысли, что лучшее место для феминистки – в чьей-нибудь другой лаборатории.
Из-за сочетания английского уюта – все важные люди в Англии если не состоят в родстве, то уж, как кажется, знают друг друга – и английского представления о «честной игре» Фрэнсис не мог позволить себе заняться проблемой Мориса. Во Франции, где понятия о честной игре, очевидно, не существует, такого затруднения не возникло бы. В Соединенных Штатах его тоже не существует. Невозможно даже представить себе, чтобы кто-нибудь в Беркли не занимался работой первостепенной важности только потому, что первым ею занялся кто-то из Калтеха
Нельзя стать успешным ученым, не поняв, что, вопреки всеобщему убеждению, которое поддерживают газеты (и матери самих ученых), большинство людей науки – не только узколобые зануды, но и откровенные глупцы.