Слышу. А также вижу, обоняю, восторгаюсь и люблю, – охотно ответила я, на некоторое время прекратив раскачиваться.
предположить… Он точно спятил.
– Да нет, он в своем уме, только ум
Жди меня, и я вернусь… Как там дальше, сучка ученая?
– «Как я выжил, будем знать только мы с тобой, просто ты умела ждать, как никто другой»,
Давай, браток… не подведи, браток… Родина на тебя смотрит… Я и не подводил, хотя Родина смотрела в другую сторону.
Я сидела на полу и пыталась решить, что должна сделать, как поступить.
, мама дорогая, – пробормотала я, приподняв голову и тут же опуская ее на подушку. – Башка-то как болит. Черт… Когда-нибудь у меня будет сердечный приступ от твоих внезапных появлений.
– Ты скончаешься раньше, чем я или алкоголь успеем причинить серьезный вред твоему организму, – ответил Ник со смешком.
– Мрачноватый юмор, ты не находишь? Слушай, зачем ты меня разбудил? Лучше б убил, ей-богу, чтоб не мучилась.
– В следующий раз так и сделаю, – сказал Ник. – Хотя хотелось бы все-таки проститься.
– Перебьюсь.
– Оно и правильно, на том свете все равно рядышком будем, не успеем как следует соскучиться.
– Дай хоть воды, что ли… – попросила я.
– Свежевыжатый сок, – мурлыкнул Ник, протягивая мне стакан. – Все для тебя, дрянь ты моя ненаглядная.
– Обожаю тебя, – сказала я вполне искренне.
– Я тебя тоже, – кивнул он, разливая коньяк в две рюмки. – Ну что, похмелишься?
– С ума сошел?
проснулась оттого, что в глаза бил яркий свет. Нехотя разлепила тяжелые веки и машинально взглянула на часы. Двадцать минут четвертого. Хотела отвести настольную лампу в сторону, чтобы не слепила глаза, и только тогда увидела Ника. Разумеется, это не удивило и уж точно не обрадовало. Он развалился в кресле напротив и терпеливо ждал, когда я приду в себя.
Когда человек долгие годы живет в постоянном страхе, он привыкает к нему, как инвалид к коляске. А потом вроде бы и вовсе его не чувствует.
Но я совсем не знала, что говорить, а он и не думал мне помочь, и я как-то совсем по-глупому сказала: