Цитаты из книги автора Гай Юлий Орловский Ричард Длинные Руки – паладин Господа

Ведь только наш человек может от восторга материться в мать, Богомать и всех апостолов.

Нет невзгод, а есть одна беда: ее любви лишиться навсегда…

– Я могу, – отрубил Беольдр

Гендельсон испепелял взглядом, Беольдр нахмурился, даже Терентон осуждающе покачал головой.

Между жизнью и существованием?
Он расхохотался.
– Я понимаю так: если жизнь в бедности, то существование, если в богатстве – жизнь. Разве не так?

Мужчины, ессно, по всегдашней логике должны тут же предпринимать какие-то активные действия на предмет овладения, чтобы не подумали про них, что импотенты. Из-за этой закомплексованности наших кавказцев считают «горячими парнями», а тем всего лишь не хватает мужества отказаться. Несчастники вынужденно волочатся за каждой юбкой, а то ведь подумают, что недостаточно мужчины!

– На красивую женщину, – сказал я, – даже злой пес не гавкнет. Красота – страшная сила!.. Красота если и не спасет мир, но по крайней мере может служить некоторой защитой. А если еще усилить ее надлежащей косметикой, дезодорантами, духами, татуашью, макияжем – то станет средством нападения.

женщины – страшная непредсказуемая сила… Есть только два способа управлять женщинами, но никто их не знает

Вы знаете, сэр Ричард… я беру свои слова назад.
– Какие? – спросил я.
– Да все в ваш адрес, – прозвучал несколько скомканный голос. – Их было много. Благородство крови – случайность судьбы, мне особо гордиться нечем. Но вот благородство поступков… это главное для благородного человека.
Я ответил грубо:
– Ну, это для благородного. Я же простолюдин.
– Я же принес свои извинения, сэр Ричард… Благородство чувств не всегда сопровождается благородством манер, вы это доказали. О благородном человеке нельзя судить по мелочам, но ему можно доверять великие дела. Низкому нельзя доверять великие дела, но о нем можно судить по мелочам. Король вам доверил великое дело, сэр Ричард. Теперь я вижу, что совсем не зря…
Мне

Такое обилие голых бабс, мелькнула мысль. И очень доступных. Неужели этим старается взять Самаэль, или же это отвлекающий маневр? Откуда ему знать, что в моем мире это давно уже не соблазн, а так… глоток теплой воды, порция дешевого мороженого, что на каждом углу… Но здесь, в этом мире, для простолюдина – даже если он барон! – эти свободы в самом деле значат много. Это огромное искушение, как ни крути. Да, огромное искушение принять эти простые правила общения.
А принять – это служить тому, кто принес эту свободу.

Похоже, лорд Нэш иногда острил, а известно, что даже очень красивые женщины, как вот леди Кантина, могут при частом повторении научиться реагировать на шутки юмора

Неужели этим придуркам кажется, что Богу приятно быть владыкой рабов?

Один снял с пояса флягу, отпил, дал другому.
– А ты знаешь, – сказал он вдруг, – мой сосед… помнишь, я говорил, что как только я в кузницу, а он к моей жене? Так вот он оказался вампиром!
Второй подмастерье едва флягу не выронил:
– Да что ты говоришь? Как же ты обнаружил?
– Я вбил ему в сердце осиновый кол, так он сразу и помер!
Мужик перекрестился, сплюнул под ноги.
– Велика сила дьявола, но и мы, христиане, что-то умеем

Ты никогда не бываешь сам, сын мой.
Я обернулся, спросил враждебно:
– Почему?
Он перекрестился, сказал смиренно, тихо:
– С тобой всегда твоя совесть. С тобой всегда твоя гордыня… С тобой страхи, а их легион. Даже самый мужественный человек чего-то страшится, хотя не признается порой даже себе… Но сатана все замечает, любую щелочку расширяет до пропасти, чтобы отрезать человека от прямой дороги к Богу. Потому держись, сын мой!.. Ты не один. Бог всегда с теми, кто впускает его в свое сердце.

Ты этого не думал… ты вообще не думал, но ты верил. Посему, я уверен, отец настоятель тебя простит, но я бы… прости меня Господи, грешного!.. все-таки набил бы тебе морду!

И все равно я про себя сказал «ах». И добавил что-то еще. Ведь только наш человек может от восторга материться в мать, Богомать и всех апостолов.

На троне в свободной царственной позе расположился скелет. Огромный, страшный. Одежда истлела, кости торчат толстые, массивные. А у ног скелет поменьше, с длинной вытянутой мордой. У меня стиснулось сердце. Люди мрут, понятно, их не жалко. Они того заслужили. Но бедная собака и здесь не оставила хозяина… Даже сейчас на ее устремленной на хозяина морде осталось выражение безграничной преданности, любви и обожания.
Я стиснул кулаки, в глазах внезапно защипало. Сколько бедная собака плакала у его ног, просила откликнуться, опустить руку, коснуться ее холки? Погладить, приласкать, сказать, что хозяин ее все еще любит? Сколько лежала, уже не в силах от голода сдвинуться с места, поскуливала, просила обратить на нее внимание? И даже сейчас видно, что последний ее угасающий взор был обращен на него, в тщетной надежде, что встанет, сильный и могучий, спасет, он же все всегда мог…

Она ухватилась и легко вспрыгнула на конский круп, Гендельсона обхватила обеими руками и прижалась всем телом. Он метнул на меня взгляд, способный испепелить заживо.
Я ответил невинным взором, что он уже набил руку на перевозке женщин, а у меня это мокрое вдруг брякнется с коня, а это урон нашему престижу и, возможно, экспедиции.

Леди Альдина сидела за спиной Гендельсона, ему больше доверяла: постарше, в нем чувствуется баронскость, порода, а от меня можно ждать всего, от изнасилования и до продажи в рабство. Или то и другое, хотя, конечно, здесь за девственницу дают гораздо больше.

Я не арахнолог, но уж основы биологии-то всякий знает! Нити ни у одного паука не бывают липкие полностью. На такой подвиг ни у одного паука клея в заднице не хватит!..