Цитаты из книги автора Жан-Батист Мольер Дон Жуан, или Каменное пиршество

Надо, надо исправиться!.. Лет двадцать и тридцать поживем еще так, а потом начнем думать…

О небо, что мне приходится слышать!.. Недоставало еще вам сделаться лицемером, чтобы дойти до последнего предела: это уж верх безобразия! Чаша моего терпения переполнилась, сударь, и дольше молчать я не в силах. Делайте со мной что хотите: бейте меня, увечьте меня, казните меня, если угодно, но я должен облегчить свое сердце и сказать вам то, что считаю себя обязанным сказать. Помните, сударь: повадился кувшин по воду ходить — там ему и голову сломить. По этому поводу отлично говорит один неизвестный мне писатель: "Человек в этом мире — то же, что птица на ветке; ветка прикреплена к дереву; кто прикреплен к дереву, тот следует добрым правилам; добрые правила лучше красивых слов; красивые слова гнездятся при Дворе; при дворе же гнездятся придворные; придворные следуют моде; мода порождается фантазией; фантазия есть одна из способностей души; душа есть то, что Дает нам жизнь; жизнь оканчивается смертью; смерть заставляет нас думать о небе; небо находится над землей; земля — отнюдь не море; море подвержено бурям; бури колеблют суда; суда требуют хорошего кормчего; хороший кормчий обладает благоразумием; благоразумие отсутствует у молодых людей; молодые люди должны слушаться стариков; старики любят деньги; деньги создают богачей; богачи не бедняки; бедняки терпят нужду; нужда не знает закона; Кто не знает закона, тот живет как дикий зверь", — следовательно, вас отправят ко всем чертям.

тот следует добрым правилам; добрые правила лучше красивых слов; красивые слова гнездятся при Дворе; при дворе же гнездятся придворные; придворные следуют моде; мода порождается фантазией; фантазия есть одна из способностей души; душа есть то, что Дает нам жизнь; жизнь оканчивается смертью; смерть заставляет нас думать о небе; небо находится над землей; земля — отнюдь не море; море подвержено бурям; бури колеблют суда; суда требуют хорошего кормчего; хороший кормчий обладает благоразумием; благоразумие отсутствует у молодых людей; молодые люди должны слушаться стариков; старики любят деньги; деньги создают богачей; богачи не бедняки; бедняки терпят нужду; нужда не знает закона; Кто не знает закона, тот живет как дикий зверь", — следовательно, вас отправят ко всем чертям.

Человек в этом мире — то же, что птица на ветке; ветка прикреплена к дереву; кто прикреплен к дереву

лицемерие — порок привилегированный; оно всем зажимает рот и наслаждается неограниченною безнаказанностью

сердце мое, я чувствую, способно любить весь мир, и, подобно Александру Македонскому, я желал бы, чтобы существовали еще другие миры, где можно было бы продолжать любовные завоевания…

Я объявлю себя блюстителем общественной нравственности, ни о ком не скажу доброго слова, а возведу в образец добродетели одного себя.

лицемерие — модный порок, а все модные пороки идут за добродетель.

Услуги, оказанные врагом, не делают нас должниками

Больно вы распалились, неравно простуду схватите!

Дон Жуан. Во что я верю?
Сганарель. Да…
Дон Жуан. Я верю в то, Сганарель, что дважды два — четыре, а дважды четыре — восемь.
Сганарель. Прекрасная вера и прекрасные догматы! Выходит, что ваша религия — арифметика? Влезет же человеку этакая чепуха в голову! Должно быть, правду говорят, что от учености мозги сохнут… Я благодаря бога далеко не так учен, как вы, сударь, и никто не похвастается, чтобы я научил его чему-нибудь; но своим умом и своей смекалкой, какие они там ни есть, я понимаю вещи лучше всяких книг и отлично понимаю, что наш мир — не гриб и в одну ночь так — ни с того ни с сего — не вырос. Позвольте вас спросить, кто создал эти вот деревья, эти скалы, эту землю, это небо, что над нами? Все это само собой создалось, что ли?.. Или вас, например, взять; вот вы здесь, передо мной, сами вы разве себя сотворили и не потребовалось разве для этого, чтобы ваш отец поспал с вашей матушкой? Когда вы смотрите на человеческую машину со всеми ее ухищрениями, неужто вы не удивляетесь, как все одно к другому прилажено? Эти нервы, эти кости, эти вены, эти артерии, эти… как, бишь, их?.. эти легкие, это сердце, эта печень и прочее, и прочее, и прочее… Да ну же, скажите что-нибудь, перебейте меня! Я не могу спорить, если меня не перебивают… Вы нарочно молчите и даете мне говорить ради шутки.
Дон Жуан. Я жду, когда окончится твое рассуждение.
Сганарель. Мое рассуждение вот какое: что бы вы ни говорили, в человеке есть что-то непостижимое, чего ни один ученый объяснить не сумеет. Неудивительно это разве, что я живу и что в голове моей что-то такое сидит, думает одновременно о сотне вещей и распоряжается моим телом как хочет? Я вот хочу — и хлопаю в ладоши, поднимаю руку, возвожу глаза к небу, наклоняю голову, болтаю ногами, иду направо, налево, вперед, назад, кружусь… (Кружась, падает.)

Дон Жуан. Да, но от моей страсти к Эльвире уже ничего не осталось, и вообще, какие бы то ни было узы мне не по нутру. В любви я люблю свободу, ты это знаешь, и у меня не хватило бы твердости держать сердце за семью замками. Я уж двадцать раз говорил тебе, что мною руководит естественное влечение: я иду на то, что меня манит… Сердце мое принадлежит всем прекрасным созданиям: их дело — овладевать им поочередно и сохранять его по мере возможности. А что это за великолепное сооружение — вон там, между деревьями?

Ну, ну, это мои личные счеты с небом — и мы разберемся в них без твоих услуг!

Как? Это значит приковать себя к первой завладевшей нами, отречься ради нее от целого мира и ни на кого уж больше не смотреть? Хорошее утешение — обольстить себя собственной верностью, навеки зарыться в одном чувстве и с юных лет умереть для всех остальных прелестей, какие могут попасться на глаза!

ничто с табачком не сравнится: это страсть порядочных людей, и кто живет без табачку, тот и вовсе жить недостоин. Он не только веселит и чистит человеческие мозги, но и направляет души к добродетели и каждого научает быть порядочным человеком.

Дон Жуан (Сганарелю). Возьми факел!
Статуя. Кто послан небом, тот в свете не нуждается…

Надо, надо исправиться!.. Лет двадцать и тридцать поживем еще так, а потом начнем думать…

О, проклятая угодливость, до чего ты меня доводишь!

Дон Жуан. Как, бездельник!.. ты прячешься, когда на меня нападают?
Сганарель. Простите, сударь, я был тут близехонько. Это платье, должно быть, хорошо действует на желудок: надеть его — все равно что принять лекарства…

Выходит, что ваша религия — арифметика?