Цитаты из книги автора Михаил Генделев Книга о вкусной и нездоровой пище, или Еда русских в Израиле

«Голова старого вепря, подаваемая холодною в день Светлого Христова Воскресенья. Самую красивую копченую голову старого вепря очистить, сварить, как копченый окорок… ‹…› Положить на блюдо, убрать уши и морду красиво выстриженной белою бумагой и зеленью». Цитирую по изданию: «Подарок молодым хозяйкам, или Средство к уменьшению расходов в домашнем хозяйстве. Составила Елена Молоховец» (СПб., 1901, с. 345).

Борхес, имея в виду, по всей вероятности, именно кулинарию, «человеческая история — это всего лишь история интонаций при произнесении нескольких слов».

е вливай в даму водку — если нужно, она сама к тебе обратится за добавкой

паржу даме не следует есть пальцами, а, отрезывая ножом одне головки, есть их вилкой

головогрудь моей души крепчает с каждым днем

Если бы в следующее утро Степе Лиходееву сказали бы так: «Степа! Тебя расстреляют, если ты сию же минуту не встанешь!» — Степа ответил бы томным, чуть слышным голосом: «Расстреливайте, делайте со мной, что хотите, но я не встану». Не то что встать — ему казалось, что он не может открыть глаз, потому что, если он только это сделает, сверкнет молния и голову его тут же разнесет на куски. В этой голове гудел тяжелый колокол, между глазными яблоками и закрытыми веками проплывали коричневые пятна с огненно-зелеными ободками, и в довершение всего тошнило, причем казалось, что тошнота эта связана со звуками какого-то назойливого патефона. ‹…› В полутьме что-то тускло отсвечивало. Степа наконец узнал трюмо и понял, что он лежит навзничь у себя в кровати, то есть на бывшей ювелиршиной кровати, в спальне. Тут ему так ударило в голову, что он закрыл глаза и застонал. ‹…› Пошевелив пальцами ног, Степа догадался, что лежит в носках, трясущейся рукой провел по бедру, чтобы определить, в брюках он или нет, и не определил.

сли бы в следующее утро Степе Лиходееву сказали бы так: «Степа! Тебя расстреляют, если ты сию же минуту не встанешь!» — Степа ответил бы томным, чуть слышным голосом: «Расстреливайте, делайте со мной, что хотите, но я не встану». Не то что встать — ему казалось, что он не может открыть глаз, потому что, если он только это сделает, сверкнет молния и голову его тут же разнесет на куски. В этой голове гудел тяжелый колокол, между глазными яблоками и закрытыми веками проплывали коричневые пятна с огненно-зелеными ободками, и в довершение всего тошнило, причем казалось, что тошнота эта связана со звуками какого-то назойливого патефона. ‹…› В полутьме что-то тускло отсвечивало. Степа наконец узнал трюмо и понял, что он лежит навзничь у себя в кровати, то есть на бывшей ювелиршиной кровати, в спальне. Тут ему так ударило в голову, что он закрыл глаза и застонал. ‹…› Пошевелив пальцами ног, Степа догадался, что лежит в носках, трясущейся рукой провел по бедру, чтобы определить, в брюках он или нет, и не определил.

Курить за обеденным столом марихуану и прочие канабис несколько несвоевременно. Это я так по-стариковски думаю. Курение травки допустимо в углу, где «детский стол».

Если вы приговариваетесь к а-ля фуршету и заранее прочли приговор, захватите с собой пристежной нагрудный столик с откидывающимися манипуляторами, стойте строго один, чтоб не забрызгаться, и наденьте что-нибудь плохонькое победнее, из бесплатных олимовских раздач.

Шампанские вина и Шардоне удачных годов под этого рака уходят в столь сокрушительных количествах, что занятые раздиранием ножек и клешней лакомки приходят в себя только при виде счета за трапезу, нули коего счета свисают до полу.

Видимо, то же собрание талмудистов признало бы кошерным черта — чешуя-перья-копыто раздвоено, если бы только черт согласился бы жевать жвачку.

Изучать философию следует в лучшем случае после пятидесяти. Выстраивать модель общества — и подавно. Сначала следует научиться готовить суп, жарить — пусть не ловить — рыбу, делать приличный кофе. В противном случае нравственные законы пахнут отцовским ремнем или же переводом с немецкого» (Из выступления Иосифа Бродского в Сорбонне).

Тот, кто пришел к раввину с вопросом, можно ли употреблять в пищу какой-либо продукт, и получил отрицательный ответ, не имеет права искать другого раввина, который бы ему это разрешил.

Не вешайте на нас собаков, — сказал подлинный кореец Пак, который был поваром с орденом (орден демонстрируется, широкое лицо орденоносца полно достоинства), — они не главные в Великой кухне Кореи!»

Неграмотный поваренок должен быть хотя бы не дураком. Дурак на кухне — смертоносен. Учи, чего делать нельзя, что можно — сам научится

Очень многие кулинарные рецепты и методики не учитывают наличия у идиотов буйной фантазии и предприимчивости. Обуздывай себя.

Очень характерная деталь: в грузинском языке нет слова «обжора». Нэт! А слово «кейпи» — означающее довольно строгого церемониала трапезу — восходит к ивритскому кейф (кайф!).

Хороший ребенок — спящий ребенок, — чего уж там лицемерить!
Если уж ситуация безвыходна, то следует возродить старинный обычай — так называемый детский стол… Причем подать к этому столу следует взрослого из наименее любимых гостей.

дети не любят полезной еды, особенно еды своих мамаш, и особенно сидящих на диете;
— дети любят то, что любят, в основном, другие, еще более мерзкие дети;
— дети терпеть не могут того, что именно любите вы;

дети не любят супы, студни и прочее сотрясающееся и хихикающее, если оно не отвратительно анилиново-сладкое, не любят лет до тринадцати острое, до десяти — соленое, и абсолютно не любят незнакомое, например воблу; разнообразной пищи они тоже не любят;