Цитаты из книги автора Аластер Рейнольдс Пропасть Искупления

Слишком трудный вопрос, ведь из него неизбежно следуют другие: кто ты по своей натуре и кем тебе никогда не стать?

— Тогда нырни и разберись во всем сам, — сказал свинья.

— Я бы так и сделал, но боюсь.

— Боишься, что океан заберет тебя?

— Нет. — Клавэйн снова повернулся к Скорпиону. Он не казался оскорбленным, лишь удивленным. — Нет. Конечно же нет. Я боюсь совсем другого: что океан не обратит на меня вни­мания

— Это что, шантаж?

— Нет, стимуляция.

Значит, все дошедшие до него слухи правдивы. И про солипсизм королевы, и про ее пристрастие к самой невероятной боли, служащей якорем, связью с реальностью, и про огромный запас клонированных тел, которые она содержит только для этой цели.

Подумав еще немного, девушка предположила, что родите­ли просто решили подождать несколько часов.

Он уже знал, что люди рассчитывают найти под маской планеты: механизм связи между смежными бранами в многомерном пространстве балка, между вибрирующими бок о бок, словно натянутые резиновые ленты, вселенными. Халдора, согласно этой гипотезе, — нечто вроде рации, способной ловить и испускать шепот гравитации.

Иногда она говорит о мирах-бранах, — пояснила Хоури, — бормочет во сне какую-то математику, что-то о складках и гравитационной связи через балк. Мы считаем, Скорп, что тени — это живые существа, обитатели соседней все­ленной.

Вертунам пред­ложили шанс избежать истребления, но взамен надо было открыть дверь теням. Вертуны были очень близки к тому, чтобы принять это условие, но все же не смогли довериться теням и сделать последний шаг. Тени остались на своей стороне балка, а вертунов уничтожили ингибиторы, всех до единого.

Пушка разве что испытывала легкую досаду оттого, что она последняя в своем роде и что рядом не будет других орудий класса «Ад», которые могли бы стать свидетелями ее феерической самореализации.

Создатели этих артсистем даже не подозревали о том, насколько тщеславны их детища.

— Неужели вообще никаких шансов?

Валенсин кивнул на криокапсулу:

— Надумаете замораживаться — требуйте, чтобы ее покрасили в черный цвет и прикрутили ручки.

Скорпион вспоми­нал слова Клавэйна о далеких войнах: битва прекрасна, если тебе посчастливилось не быть ее участником. Битва — это гром и ярость, цвет и движение; это массированная атака на все ор­ганы чувств. Битва бравурна и театральна, от ее вида захватывает дух. Битва драматична и романтична, но только если ты зритель.

Причина крылась не в том, что у стариков больше сил и энергии, просто их бодрствование и сон с годами все заметнее походят друг на друга и сменяются почти непроизвольно, по прихоти организма.

Причина крылась не в том, что у стариков больше сил и энергии, просто их бодрствование и сон с годами все заметнее походят друг на друга и сменяются почти непроизвольно, по прихоти организма

Как самочувствие, Невил? — спросил Валенсин.

— Как у человека, злоупотребившего гостеприимством ис­тории

женщина умнее и быстрее нас, и у нее нет никаких эмоциональных связей с традиционным гуманизмом.

Теория струн утверждала, что фундаментальными кирпичи­ками материи являются в минимальном постижимом масштабе простые одномерные петли масс-энергии. Подобно гитарной струне, эти петли могли вибрировать — «звенеть» — в различных модах, каждая из которых соответствует опреде­ленной частице в классической шкале. Кварки, электроны, нейтрино, даже фотоны представляют собой лишь различные моды виб­рации этих фундаментальных струн.

Под давлением войны с демархистами народ Ремонтуара, едва ли сам того желая, сотворил себе тиранов.

Скади была великолепным тираном. Она хотела одного — прогресса для своего народа, даже если это означало уничтожение всего остального человечества.

И вот однажды, на второй или третий год, Куэйхи вдруг понял нечто важное: он должен увидеть еще одно исчезно­вение.

Куэйхи с жаром отдался обеим головоломкам, будучи уверен в душе, что они вза­имосвязаны и что стоит ему разгадать эти тайны, как выяс­нит­ся, почему он спасся, а Морвенна была принесена в жертву.