В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Кольца Сатурна. Английское паломничество
Впрочем, считалось, что особая физиологическая организация рыб предохраняет их от страха и боли, которую испытывают более высокоорганизованные животные в борьбе тел и душ. Но, если честно, о чувствах сельди мы не знаем ничего. Знаем только, что ее внутренний каркас состоит из более чем двухсот различных хрящей и костей, сочлененных сложнейшим образом.
У придуманных нами машин, как и у наших тел, и у наших страстей, есть медленно угасающее сердце. Вся человеческая цивилизация с самого начала была не чем иным, как с каждым часом все более интенсивным тлением, и никто не знает, как долго она будет тлеть и когда начнет угасать
вдруг совершенно четко ощутил, как мир медленно сворачивается, погружаясь во тьму
Видя все это, ты целыми днями и неделями ломаешь голову над вечным вопросом: ради чего ты продолжаешь писать? По привычке? Из честолюбия? Потому ли, что ничему другому не учился? Потому, что жизнь приводит тебя в изумление? Из любви к истине? От отчаяния? От возмущения? Неизвестно. Точно так же, как неизвестно, то ли писательство делает тебя умнее, то ли сводит с ума. Быть может, каждый из нас теряет кругозор ровно в той степени, в какой продвигается в своей работе. Быть может, по той же причине все мы склонны заблуждаться, принимая усложнение наших духовных конструкций за прогресс в познании. И при всем том мы смутно сознаем, что никогда не постигнем тех неизмеримых влияний, которые на самом деле определяют наш жизненный путь.
Беленные известью стены отливали голубизной, как кожа умирающего. Они напоминают, говорил я себе, одну из тех удивительных карт Крайнего Севера, на которых почти ничего не обозначено.
он неделями лежал ничком, «unfitted for general society»
и след реактивного самолета как бы сам собой перечеркнул клочок неба, обрамленный моим окном. Тогда я принял этот белый след за добрый знак, но теперь, оглядываясь назад, опасаюсь, что он был началом трещины, идущей с тех пор через всю мою жизнь
Врач, который видит, как в телах прорастают и беснуются болезни, постигает смертность лучше, чем цветение жизни.
Врач, который видит, как в телах прорастают и беснуются болезни, постигает смертность лучше, чем цветение жизни.
в Голландии был обычай в доме покойника занавешивать черным траурным крепом все зеркала и все картины с изображениями пейзажей, людей или плодов земли. Дабы ни они, ни покидаемая навеки родина не отвлекали душу на ее последнем пути.
Американские охотники, писал Томас Браун в своем трактате о кремации, встают как раз тогда, когда персы погружаются в глубокий сон. Ночная тень протягивается над землей, как шлейф. И так как после захода солнца, продолжает он, почти все от одного часового пояса до другого укладываются спать, то, следуя за заходящим солнцем, можно было бы видеть, что заселенный нами шар полон поваленных, как бы скошенных косой Сатурна тел – убранный урожай, бесконечно длинное кладбище человечества, больного падучей.
На каждой новой форме уже лежит тень разрушения
Лишь болотная трава, чьи семена пролежали в глубине бог весть сколько времени, взошла пучками на совершенно спекшейся земле. Солнечное излучение, ничем больше не ослабляемое, в кратчайшие сроки разрушило все тенелюбивые растения сада, и нам все больше казалось, что мы живем на краю степи. Там, где еще недавно на рассвете птицы, множество птиц, распевали так громко, что приходилось иногда закрывать окна в спальне, где в полдень над полями взмывали жаворонки, где вечерами из чащи доносилось щелканье соловья, теперь не слышалось почти ни одного живого звука.
Сия процедура, вдохновленная нашей жаждой знаний, являет собой, так сказать, квинтэссенцию жестокости в истории страданий вида, которому постоянно угрожают катастрофы.
Они так говорят, но я считаю, они просто хотят находиться в таком месте, где весь мир оказывается позади, а впереди нет ничего, кроме пустоты.
Иногда, сказал де Йонг, мне кажется, что все произведения искусства покрыты сахарной глазурью или вообще сделаны из сахара.
И во сне я с совершенной уверенностью знал, что этот узор – поперечный разрез моего мозга.
Сжигание – самый глубинный принцип любого из производимых нами предметов.
Теперь, сказала она, я оглядываюсь назад и вижу, что история состоит из сплошных бед и испытаний. Они накатывают на нас, как волна за волной накатывают на берег. На протяжении всех наших земных дней нет ни единого мгновения, сказала она, когда бы мы были действительно свободны от страха.
Семидесятитрехлетняя вдовствующая императрица, которая так планомерно разрушала его тело и дух, не пережила его, как ни странно, даже на сутки.