– Знаешь, что мы с тобой такое?
– Что?
– Ветер.
– Ветер?
– Да. Он свободный.
– Но почему мы с тобой не птицы? – Я с интересом смотрю на Бесстрашного. – Птицы тоже вольны и независимы. У них есть целое небо.
– Нет-нет. Ты ошибаешься. У них есть небо. Но нет главного. Мы не птицы. Ведь птицы умирают, а ветер живет вечно.
Смерть – слишком щедрый подарок.
Итак, кому же из них можно доверять? Кто из них по-настоящему близкий и родной? А ведь я была уверена, что у меня есть семья, есть друг, есть люди, на которых я могу положиться. Вот моя самая большая ошибка: не танец с Максом, а безоглядное доверие. Я – наивный ребенок, который считает, будто люди творят только добрые дела, а потом Господь Бог гладит их по головке. Пора с этим заканчивать. Никто не живет ради кого-то. Все живут ради себя. Родителям выгодно скрывать от меня правду, они ее скрывают, сестре выгодно выглядеть жертвой, она ею и притворяется, Леше выгодно торчать в машине, когда меня избивают, – и он сидит там, Кире выгодно было не вмешиваться в мою жизнь – она и не вмешивалась. И, конечно, Максим. Ему было выгодно расслабиться и повеселиться в баре. Он это сделал. И только я осталась у разбитого корыта. Только я оказалась самоотверженной идиоткой, которая верит каждому прохожему и незнакомцу.
Больше не буду такой. Не могу и не хочу.
потом говорит, будто бы не могла нарушить обещание. Чушь.
Максим – храбрый парень, телохранитель. Сначала спасает жизнь, а потом говорит, что наши отношения – ошибка.
Есть одна прописная истина, и я наконец осознала ее.
Нельзя никому доверять.
Все люди вокруг, все они – чужие. Нет близких, нет родных. Просто есть те, кто находится рядом, и есть те, кто далеко. По сути, и у тех и у других имеются огромные отличия. Но на самом деле верить нельзя никому из них. И в этом главная их схожесть.
Родители – самые близкие люди. Они мне лгут уже целый год.
Сестра – родной человек. Предает меня и не видит в этом ничего плохого.
Леша – лучший друг. Человек, который рядом только тогда, когда ему выгодно.
Кира – подруга. Четыре месяца не объявляется, а по
Ради веселья, – словно эхо, повторяю я. – Считаешь это нормальным? Издеваться над тем, кто оказался не таким смелым, как вы?
– Я считаю это абсурдом, – признается Кира, но затем искренне улыбается. – Но в чем тогда смысл стаи, если попасть в нее может кто угодно? Остаются лишь избранные. Так что это наша собственная версия естественного отбора.
– Вы не боги, чтобы создавать собственную версию.
– Бог тут ни при чем. Кто-то сильный, кто-то – нет. Кто-то мудрый, а кто-то не очень.
– Не все сильные! –
твоя сестра ушла. Ей бы пришлось сложно.
– Умирают глупые гордецы, которые считают, что способны на большее, хотя не в состоянии даже перепрыгнуть через козла. Ну или те, кто думает, словно рождены для нашей стаи… Например, такие люди, как твоя сестра. Они долго не продерживаются, потому что забывают о своей небольшой слабости: смертности. Порой их стремление доказать, что они способны на многое, доходит до абсурда. Так что я рада, что
ромашка обозначает силу в трудные времена.
Он идет ко мне, вновь раскрывает объятия, но на этот раз он не проходит мимо. Вместо этого парень доходит до меня и сжимает в своих руках так крепко, что я перестаю дышать.
– Дорогая.
– Я вспомнила, – срывающимся голосом плачу я. – Я все вспомнила.
– Родная…