В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Вонгозеро. Эпидемия
как это часто делают мужчины, принимая решения, последствия которых торчат острыми рыбьими костями до тех пор, пока женщины не находят способа обернуть и спрятать их незначительными, но ежедневными маленькими усилиями
просто не умею жить так тесно, локоть к локтю, потому что лучшим средством защиты для меня до сих пор всегда было пространство между мной и остальными. И теперь, в этом перевернутом мире, не будет мне покоя.
– Ну, если ты искал дорогу отсюда до Карелии, чтобы вовсе реки не пересекать, то давай еще пару часов подумаем. Здесь не Казахстан, реки будут – куда без них
Кто придумал это правило: жить окном – в окно, дверью – в дверь, кто решил, что так безопаснее? Как будто люди, такие же, как ты, живущие рядом, не превращаются в злейших твоих врагов, если у тебя есть что-то, что им действительно очень нужно.
за всю жизнь она так и не научилась защищаться, и любой пустяковый конфликт в очереди, от которого у прочих участников только появлялся блеск в глазах и здоровый румянец, вызывал у нее головную боль, сердцебиение и слезы.
Как неудобно умирать в дачных поселках, подумала я неожиданно и не могла не улыбнуться этой мысли, никаких тебе теплых удобств, болен, не болен, будь любезен выползти во двор.
что ты суетишься, говорила я себе, успокойся, это все твое дурацкое желание всем нравиться, быть хорошей, правильной, великодушной, ты всегда перегибаешь палку и потом чувствуешь себя полной дурой
Просто с тех пор, как он появился, весь остальной мир как-то обесцветился и отступил, сделался неважен, как будто кто-то отделил от меня всех, кого я знала раньше – друзей, знакомых, коллег, – прозрачным колпаком, притупляющим звуки и запахи, и все они превратились в тени на стене, узнаваемые, но не имеющие больше значения.
ты можешь сколько угодно делать вид, что тебе это безразлично, но не умеешь справляться с тем, что тебя не любят
– Ты хороший человек. Слышишь? Ты хороший. Просто мы теперь правда как в тире. Вся эта дорога, вся эта планета сейчас как один огромный чертов тир.
лучшим средством защиты для меня до сих пор всегда было пространство между мной и остальными
держа сигарету по-военному, в горсти.
я никогда ни о чем больше не попрошу тебя, только помоги мне забрать маму, пожалуйста, помоги мне.
ты никогда ничего не говоришь, ты кипишь внутри, молчишь, а потом, ночью, лежишь без сна и придумываешь острые, точные фразы, которые уже никому не нужны.
одиннадцать человек в двухкомнатном, без удобств охотничьем домике, люди, которые ни за что не оказались бы вместе, будь у них такой выбор, которые даже в отпуск такой компанией не поехали бы
Вот оно, мое место, именно здесь я должна быть, только здесь мне по-настоящему спокойно, и я готова лежать так неделю, месяц, год, и к черту все остальное; он притянул меня к себе и поцеловал – длинно, нежно, я почувствовала его пальцы, которые одновременно оказались всюду – у меня на бедрах, на шее, на ключицах, звякнула пряжка его ремня, скрипнула молния на моих джинсах, подожди, зашептала я, подожди, перегородки совсем тонкие, слышно было, как Ира тихим голосом убаюкивает детей, они услышат, сказала я, они обязательно нас услышат, плевать, малыш, его горячее дыхание обжигало мне ухо, к черту все, я хочу тебя, пружины жалобно скрипнули, он зажал мне ладонью рот, и все вокруг исчезло – как исчезало всегда, с первого дня, и так же, как всегда, окружающий мир мгно
Мертвецки, почти до бесчувствия; настолько пьян, что еле держится сейчас на своем стуле.
Что если он умрет прямо там, пока я буду зашивать его?
Потому, что она мне не нравится. Потому, что я никогда уже не смогу избавиться от нее. И несмотря на то, что мне стыдно за эти мысли даже в эту самую минуту, я точно уже не сумею относиться к ней иначе.
Странные вы люди, – он сказал это беззлобно и даже, пожалуй, с каким-то удивлением, – не по-людски у вас все как-то, ей-богу. У меня там тыщи две с половиной литров еще осталось. Что ж вы не попросили? – И потом уже просто стоял, равнодушно и молча, словно потеряв к нам всякий интерес