существует единого (или во всяком случае простого) демографического или психологического профиля человека, наиболее уязвимого для внушений.
В школьных учебниках, издаваемых ИГИЛ, авторы прибегают к использованию схожих образов:
…В каждой дисциплине, от грамматики до математики, используются жестокие или связанные с войной образы: так, в букваре буква «Б» связывается со словом «бомба», а буква «К» — со словом «кинжал»… Как только детям исполняется пять лет, в их учебниках начинают появляться слова, относящиеся к борьбе и кровопролитию
: они хотят врезаться — как можно глубже — в психику своих последователей и добиться тотального контроля над их жизнью. У метода, благодаря которому им это удается, много названий: «насильственное убеждение», «преобразование мышления», старый добрый «контроль разума». Но лучше всего он известен как промывание мозгов. По словам Александры Стайн, под этим понимается «систематический, хорошо отлаженный и обманчивый процесс втирания в доверие к человеку с целью его вербовки».
Она определяется следующими пятью аспектами: лидер, структура, идеология, процесс и результаты [17].
секта — это группа людей, которую возглавляет и часто использует в своих корыстных целях харизматичный авторитарный лидер, придерживающийся крайних (тоталитарных) взглядов.
В тоталитарной системе «загруженный» язык направляет мысли и опыт последователя культа по все более узким каналами — до тех пор, пока язык не станет абсолютно бесполезным для передачи ощущений и опыта человека. Как и другие инструменты диссоциации, он служит все той же цели — подавлению мыслей и ограничению общения. Язык, используемый в качестве этой функции, должен быть повторяющимся, «законсервированным» и насыщенным жаргонизмами, а не «свежим» [100] языком открытого и плодотворного общения. «Загруженный» язык скучен, однообразен и зачастую бессвязен (особенно для чужаков).
Этот эффект очень похож на диссоциацию (и, возможно, даже связан с ней) вследствие дезорганизованной привязанности — отключением орбитофронтальной коры, «мыслительной части эмоционального мозга» [61], которая отвечает за «рациональное адаптивное поведение» [62].
Часто матери должны принимать участие в специальных «воспитательных» ритуалах или репродуктивных практиках, в основе которых целый спектр всего — от насилия и пренебрежения до нелепых псевдонаучных теорий.
Первая фаза реакции человека на травму — отклик на сигнал тревоги: повышение пульса и артериального давления, прочие проявления напряжения [33].
Еще одним наглядным примером могут послужить группы «личностного роста»: участников поощряют рассказывать всем присутствующим на собрании о пережитых психологических травмах (как правило, очень личного характера). Во время рассказа чувство страха пробуждается в рассказчике с новой силой, передаваясь слушателям. Таким образом, вызываемый и контролируемый группой страх будет списан не на саму группу, а на события из прошлого (порой совсем недавнего), пережитые человеком. А организация тем временем будет позиционировать себя как «тихая гавань», где человека успокоят и утешат, — как «безопасное» место, позволяющее вновь пережить и высказать эти чувства.