«Дорогой Алёша! Мы живём хорошо. Князь наш совсем спятил и попал в беду. Околдовала его царица, так что надо выручать монарха. Иначе всю Русь потеряем. Срочно! Может быть, это последнее моё письмо. Ждёт меня отчаянный подвиг, из которого, не знаю, вернусь ли живым».
А наш князь спешил в Шамаханское царство. Сердце его пело, а душа ликовала
— Даже не сманивайте! — упёрла руки в бока хозяйка. — Не пущу!
Добрыня у неё за спиной старательно тёр тарелку. Лицо у него было взволнованное. Ему очень хотелось отправиться с друзьями на подвиги, но и в конец ругаться с любимой не стоило.
— Ну что ж ты так разволновалась, Настасьюшка, — ласково произнёс он, выбираясь из-за стола. — Вон, и щека вся в саже.
— Где? — Настасья вынула из кармана зеркальце, пригляделась. Справа нет, слева... — Где? — снова спросила она. — Нет никакой сажи.
А когда отвернулась от зеркала — Добрыни с друзьями и след простыл. Сбежали.
— Ну Добрыня! — крикнула она. — Вернёшься, а я к маме уехала! Так и знай!
Но всего этого Добрыня уже не слышал. Вместе с двумя другими богатырями он пробирался через поле подсолнухов к дороге.
— Нескладно вы это придумали, ну, про царицу, — шептал Добрыня.
— Ничего мы не придумали, — отозвался Алёша.
— Князь и правда у царицы в плену, — подтвердил Илья.
— Вот беда с этими бабами, — вздохнул Добрыня.
Над его головой пролетела тарелка…
Тишком троица подползла к сараю с лошадьми. А сарай-то закрыт. На большой амбарный замок.
— Ключ есть? — спросил Алёша.
Добрыня обречённо развёл руками. Да какой уж ключ. Настасья зорко следила, чтобы муж без её ведома никуда не уезжал.
— А как же ты без коня? — спросил Илья.
А как? Как обычно. На верблюде. Они вдвоём были уже привычные в приключения встревать. Вон как раз стоит у сеновала, траву жуёт.
— Вася! — поманил верблюда Добрыня.
Так и тронулись. Илья на Бурушке, Добрыня на верблюде и Алёша на ослике Моисее.
Алёша смотрел по сторонам и восторженно вздыхал:
— Сморите, братцы, как приветливо!
Он сорвал цветок, хотел понюхать, но из него вылетел недовольный шмель.
— Не всему доверяй, что с виду красиво, — заметил Илья. — Есть такая примета.
— Не скажи, Илья, — ласково произнёс Добрыня. — Вон те василёчки — совсем как глаза у моей Настасьюшки.
Богатырь показал на цветок. На жёлтую сердцевинку как раз села яркая бабочка. Но её тут же спугнул верблюд. Он взял, да и проглотил василёк, несмотря на всю его красоту. Животине это милование и любование было чуждо.
— Эх… — загрустил Добрыня. — Как-то она там… без меня…
— Соскучился, Добрыня Никитич? — хохотнул Алёша. — Давно миской по затылку не получал?