В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Прозревая будущее. Краткая история предсказаний
Более того, в своей работе мошенники опираются на знание людской веры. А потому именно их методы едва ли не лучше, чем истинные, помогают нам понять эту веру. Вот почему в этой книге я старался не проводить таких различий. Рассуждая о нашем желании заглянуть в будущее, о методах, которые мы разработали для этого, и о том, как эти методы соотносятся друг с другом и с цивилизацией в целом, мы проникаем в самую суть нашей человечности. И если моя книга обладает какой-то значимостью, то именно по этой причине.
исчерпывающее знание о будущем станет препятствовать тому, чтобы все вещи, а также мы сами двигались по заранее заданному и существующему помимо нашей воли пути развития. Мы застынем, подобно мухе в янтаре
теперь у нас есть принцип неопределенности Гейзенберга, так называемый эффект наблюдателя и теория хаоса, которые объясняют нам, почему такое знание невозможно получить
некоторые игры разрабатываются с учетом элементарной случайности — недавно для этого изобрели броское название: симуляция Монте-Карло
Благодаря деятельности лауреата Нобелевской премии, военного игрока и экономиста Томаса Шеллинга и его коллег положение сил перевернулось: к самой войне стали относиться как к простому расширению экономики.
Президент добавлял, что по этой причине так важно быть готовым постоянно пересматривать решения на основе новой информации
всегда просил сотрудников оценить вероятность успешного исполнения того или иного проекта в численном, процентном отношении
«метод Дельфи» исходит из предпосылки, что мнение большинства лучше, чем мнение меньшинства417. Не потому, что все респонденты полагаются на «лучший» метод предугадывания будущего или даже на один и тот же, — но именно потому, что у каждого он свой
принять во внимание как тенденции, так и обратную реакцию, которую они обязательно вызывают, и таким образом просчитать не только количественные изменения, но и качественное развитие
Примеры диалектики в действии можно увидеть повсюду. Например, переход от модели ремесленной работы, где конкретные мастера создают уникальные изделия, к поточному производству, в рамках которого множество рабочих производит множество одинаковой продукции, и затем к компьютеризированным фабрикам, на которых если и требуются люди, то совсем немного и которые производят невероятное количество товаров, столь же уникальных, как и некогда при ремесленном труде. Каждая система рождается и стремится к совершенству. До тех пор, пока в какой-то момент не объявится ее противоположность, словно из ниоткуда, и, что-то заимствуя у предшественницы, а что-то искореняя, не превратится в нечто новое и неожиданное. Так, например, Французская революция с легкостью смела прежние устои, которые веками казались незыблемыми.
В нем важную роль играло то, что философ называл Aufhebung — в переводе «снятие». Или, попросту говоря, «отмена»: к примеру, когда определенный обычай, закон или институт устаревает. Но также это понятие может означать переход «к более высоким формам»399 и обозначать ту стадию, когда изменения из количественных становятся качественными и приводят к глубокому преображению, к чему-то новому и доселе невиданному.
История же, по Гегелю, была длинным процессом изменений и становления, в котором каждое событие уникально и связано со всеми другими.
Этот метод используется и сегодня, особенно в судебной практике.
disputatio, формальные дебаты, в которых приходили к истине через перечисление аргументов за и против
Когда Стивен Пинкер, Юваль Ной Харари, Ларри Пейдж, Рэймонд Курцвейл и другие гуру утверждают, что человечество скоро победит нищету, болезни и смерть, они не цитируют Бога, как делали древнееврейские пророки. И не делают астрологических вычислений.
Тренды породили экстраполяции — еще один современный термин.
Как писали в «Манифесте Коммунистической партии» (1848) молодые Маркс и Энгельс, буржуазия ниспровергла аристократию и стала господствующим классом. Теперь она строила глобальный рынок, в котором между собой были связаны все страны и регионы. Неустанно наращивая обороты, заводы производили целые мириады товара, которые и помыслить себе не могли предыдущие поколения.
Наполеон, как известно, больше заботился о времени, чем о пространстве. Пространство мы можем вернуть, потерянное время — никогда.
Представление о переменах как, пожалуй, наиболее важной составляющей истории появилось в результате индустриальной революции. До того изменения были настолько медленными, что подавляющее большинство людей, погруженных в рутинные дела, их не замечали.
Нам неизвестно, как распространялась идея о линейности времени. Вероятно, ее популяризации помогло завоевание Палестины Александром в 332 году до н. э. Почти три столетия спустя, в 63 году до н. э., Помпей присоединил ее к Римской империи. Еще через четверть века греческий историк Диодор Сицилийский уверенно говорит о еврейской (хотя он не уточняет ее происхождение) идее времени, которое имеет начало, заданное Богом направление и конец, и называет ее популярной среди своих современников