Цитаты из книги автора Джоанн Харрис Пять четвертинок апельсина

Совершенно не понимаю, почему родственная связь должна непременно вызывать в людях взаимную симпатию.

по-моему, умники-то в первую очередь в беду и попадают.

Дети ведь, как известно, жестоки. И если уж нанесут рану, то до кости; и в цель попадают куда точнее любого взрослого. А мы, росшие как дикие зверьки, становились и вовсе бессердечными, когда чуяли слабость.

апротив цветочный магазин, он же похоронное бюро. В Ле-Лавёз всегда в цене две вещи: еда и смерть.

Это верно: плыть против течения не имеет смысла – только изматывает.

Любая загадка кажется ясной как день, если знаешь отгадку.

ошибалась, считая, что дети – как деревья: подрежешь немного, и им только на пользу. Не так все оказалось.

Пьянство, объяснила она нам в один из редких моментов откровения, это грех против фруктов и фруктовых деревьев, грех против самого вина. Пьянство оскорбляет их точно так же, как насилие оскорбляет любовь.

Неужели мы должны любить друг друга только потому, что в нашей семье столько лет тщательно хранится одна тайна, связанная с пролитой

Никакой сладости в страданиях нет, что бы там люди ни думали. В конце концов, страдания пожирают все.

Мне очень хотелось бы, чтобы не нужно было делать этого выбора.

Любовь ведь нельзя просто взять и выключить, как воду в кране

А тогда у моей убежденности в собственной правоте не было таких препятствий, как логика и здравый смысл.

точно катилась, тщетно пытаясь удержаться, с крутого горного склона, где любое неверное движение может вызвать новый обвал и полное крушение мира, который я до сих пор считала незыблемым.

Это все равно что плыть против течения: только изматывает. А потом, какой бы ты ни был силач, тебе все равно приходится прекратить сопротивление и позволить всему идти своим чередом, и тогда река просто приносит тебя домой.

Люди ведь по-разному выражают горе – кто молча, кто в гневе, а кто-то и в ненависти к другим. Крайне редко горе пробуждает в людях их лучшие качества

Когда в 1975 году он умер – в него попала молния, когда они с отцом отправились ловить угрей, – я сильно горевала, но горе мое было словно

приправлено некой неизбежностью, почти облегчением. Да, мы с ним прожили хорошую жизнь, но она закончилась. А моя жизнь – моя собственная жизнь – продолжалась. Я вернулась в Ле-Лавёз через полтора года после смерти Эрве с таким ощущением, будто проснулась после затянувшегося сна без сновидений.

Евреи, – отозвалась мать. – У них прямо талант делать деньги

по-моему, умники-то в первую очередь в беду и попадают