В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Некоторые не попадут в ад
Если первую половину жизни жить правильно, вторую можешь прожить как угодно. Если первую половину жизни жить неправильно, второй половины может не быть. Если первую половину жизни прожить правильно, то потом уже не хватит сноровки и желания жить неправильно. Если первую половину жизни прожить неправильно, правильно жить уже никто не научит.
самое главное, что выяснилось: мировая политика рукотворна
личке у меня работал ещё Злой, тоже отменный типаж, – они вечно с Тайсоном сцеплялись языками. Мы как-то уехали в Новоазовск со Злым и зависли там, у самого синего моря. Тайсон заскучал, звонит Злому: «Ну, чего, не откинул ещё копыта?» – Злой, с вызовом: «Отлично себя чувствую. Готовься к моему приезду», – Тайсон, обыденно: «Я уже нагадил в твою кровать». Злой: «Переляжешь в мою, а я в твою лягу». Тайсон, бесстрастным голосом: «В свою я тоже нагадил».
Последний раз мы сидели на берегу, у ставка
Он был отлично собран
Минут десять мы разминали тему
В связи с новым передком
Менять номер телефона
Сделал звонок – прямо в секретариат Главы Донецкой народной республики: никем не признанной, но существующей страны, где я уже год на тот момент жил и служил, в которую верил как в свет собственного детства, как в отца, как в первую любовь, как в любимое стихотворение, как в молитву, которая помогла в страшный час…
ю недвижимость – две квартиры, дачу и машину, – уезжая насовсем, я переписал на жену: ей нужнее; меня убьют, а они будут жить, повесят папин портрет на стену: семья.
Я никогда не смогу так жить и так умирать. Рядом с ними я – пыль земная
На Донбассе жило и молча тянуло лямку великое множество людей
Список был понятен.
Ташкент многое
Ташкент многое
оказывается, на яхту прибыл целый президент местной страны, – все пошли здороваться, я опять не пошёл: думаю, потом позовут
Он был самый известный серб в мире, звали его Эмир
завершилась, а донбасская история только разгоралась, и повеяло пожаром, – проходило большое совещание у императора. За столом собрались все самые главные государственные мужи. Император раздал им указания. Этому – подвинтить, тому – притушить, третьему – подогнать, четвёртому – заколотить. Почти каждому досталась своя работа, но что-то главное оставалось невыясненным. Между тем, император поднялся, чтоб уходить. Тогда самый смелый из государственных мужей откашлялся и торопливо спросил: «Каждый из нас понял, что ему делать, но… Нам хотелось бы понять: какова конечная
Ты же говорил, Захар, что у тебя не будет сидевших! – вдруг повернулся ко мне всем корпусом Захарченко; он всё помнил и всё сёк! – А у меня тут целый комбат – без пяти минут рецидивист…
глазом – что-то такое, типа, успокаивающее: да, Захар, я немного пьян, но меньше, чем ты думаешь, будь спокоен – видишь, сидим, общаемся.
Глава спросил, где Томич воевал.
Томич ответил: на Донбассе.
Плюс ответа был только в том, что он был короток, и там оказалось сложно рассыпать и спутать буквы.
– Где конкретно? – спросил Батя.
Томич подобрался и дальше – молодец! – перечислил все операции, с датами, со своими должностями; более того, когда дошёл до Дебальцево, и Глава сказал: «Я был в этом месте», – Томич спокойно (по мне – так развязно) ответил: «Я тебя там видел».
«Я!» – бля! – «Тебя!»
Между тем, лицо Захарченко по-прежнему ничего не выражало – казалось, он даже не видит, что Томич пьян; он только кивнул в ответ на полученную информацию и, разлив всем ещё по рюмке, сказал:
– Я тебя не знаю, но Захар – мой брат, и его рекомендации принимаются мной на веру безусловно
Глава спросил, где Томич воевал.
Томич ответил: на Донбассе.
Плюс ответа был только в том, что он был короток, и там оказалось сложно рассыпать и спутать буквы.
– Где конкретно? – спросил Батя.
Томич подобрался и дальше – молодец! – перечислил все операции, с датами, со своими должностями; более того, когда дошёл до Дебальцево, и Глава сказал: «Я был в этом месте», – Томич спокойно (по мне – так развязно) ответил: «Я тебя там видел».
«Я!» – бля! – «Тебя!»
Между тем, лицо Захарченко по-прежнему ничего не выражало – казалось, он даже не видит, что Томич пьян; он только кивнул в ответ на полученную информацию и, разлив всем ещё по рюмке, сказал:
– Я тебя не знаю, но Захар – мой брат, и его рекомендации принимаются мной на веру безусловно
Сталин говорил: люди, оставшиеся на оккупированной территории, – либо коллаборационисты, либо предатели.
– Глава взъярился: так его предали и он отрёкся?! В Петрограде надо было тридцать человек арестовать, или триста, сто – на подвал, сто – в заложники, троих – расстрелять. Ты император! Кто тебя может предать? Только ты сам можешь предать.