Цитаты из книги автора Бертольд Брехт Господин Пунтила и его слуга Матти

Если выбрать время удачно, любая шутка сойдет. Когда настроение хорошее, можно и пошутить.

Ему простой палкой не намекнешь, ему надо намекнуть дубиной.

Вы вообще раков ловить собираетесь?

Я привыкла в монастырской школе в Брюсселе только к пристойным разговорам.

В любви тоже бывает ждать невтерпеж.

Матти. Человеческая привычка — разговаривать. В этом наше преимущество перед животными. Если бы коровы могли поговорить между собой, бойни давно перестали бы существовать.

Ева. Ни в какой переплет, как вы вульгарно выразились, я не попала. Я вообще не понимаю, зачем я с вами разговариваю о личных делах.

Ты должен особенно приглядываться к одежде. У кого она слишком хороша, тот сам слишком хорош для работы. У кого чересчур рваная, у того, значит, характер плохой. Я человека насквозь вижу с первого взгляда. На возраст я не смотрю. Старики работают не меньше, а то и больше: боятся, что их уволят. Для меня главное, какая у человека душа. Жуликов мне, конечно, не надо, и чересчур умных я тоже не люблю. Целый день высчитывают рабочие часы. Этого я терпеть не могу. Я хочу быть в дружеских отношениях с моими людьми!

Я как-то читал в «Хельсинки саномат», в воскресном приложении, что скромность — это признак образованности.

Я боюсь только скандала. Я, может быть, плохо разбираюсь в арифметике и не помню, сколько литров молока мы посылаем в Каунас, — я сам молока не пью. Но у меня удивительный нюх на скандалы. Когда атташе французского посольства в Лондоне после восьмой рюмки коньяку крикнул герцогине Кэтремпл, что она потаскушка, я сразу предсказал — непременно будет скандал. И я оказался прав.

И смех отвесим вам в веселых чудесах

Не граммами, не на аптекарских весах,

А центнерами, как картошку, и притом

Орудуя, где надо, топором.

Матти. Позвольте, господин Пунтила, я только исполнил ваши приказания.
Пунтила. Что ж, ты не видел, что эти приказания дурацкие?
Матти. Простите, но ваши приказания не так уж сильно отличаются друг от друга, как вам кажется. Если я буду исполнять только разумные, тогда мне вообще будет нечего делать и вы меня уволите.

Знал я одного доктора, так он, когда видел, что мужик бьет лошадь, всегда говорил: "Опять по-человечески обращается со скотиной!" Слово "по-зверски" ему казалось недостаточно сильным.

Пунтила (Матти). Матти, ты умеешь пристойно обращаться с женщинами?
Матти. Говорят, умею.
Пунтила. Это ерунда! А вот умеешь ли ты с ними непристойно обращаться? Это главное.

Когда я с господами говорю, я ничего не имею в виду, и вообще у меня своего мнения нет - они этого не любят.

Я вел однажды дело о разводе: жена заявила, что муж ни разу не дал ей по физиономии, когда она швыряла в него лампой. Она пожаловалась в суд, что он к ней невнимателен.

Посмотри на меня. Кто перед тобой?
Матти. С вашего разрешения - толстая образина, пьяная в дым.
Пунтила. Видишь, до чего внешность обманчива! Совсем я не такой! Матти, я больной человек!
Матти. И даже очень больной.
Пунтила. Вот, правильно! Это не каждый понимает. Посмотреть на меня ни за что не догадаешься. (Мрачно и пристально смотрит на Матти.) Я припадочный.
Матти. Что вы говорите?
Пунтила. Слушай, тут не до смеха. Это со мной бывает раза четыре в год. Просыпаюсь - вдруг чувствую: трезвый в стельку!
Матти. И часто у вас эти припадки повторяются?
Пунтила. Регулярно. Начинается так: обычно я совсем нормальный, вот такой, как сейчас. В здравом уме и твердой памяти, вполне владею собой. И вдруг начинается припадок. Сначала что-то делается со зрением. Вместо двух вилок (поднимает вилку) я вижу только одну!..
Матти (испуганно). Значит, слепнете наполовину?
Пунтила. Да, я вижу только половину всего мира. А потом еще хуже: как накатит на меня этот самый припадок трезвости, я становлюсь совершенной скотиной. И никаких задерживающих центров. Меня даже осуждать нельзя, братец, зато, что я делаю в этом состоянии. У кого есть сердце, тот сразу поймет, что я человек больной. (С ужасом.) Я становлюсь вполне вменяемым! А ты понимаешь, братец, что такое вменяемый человек? Это человек, который способен на все. Он уже не может думать о своей семье, заботиться о детях, дружба для него - ничто! Он готов переступить через свой собственный труп. И все это потому, что он, как говорят юристы, вполне вменяем.