Вообще, чувствовать — энергозатратная задача. Недаром от ярких событий можно потерять аппетит, утомиться и даже заболеть. Вы не поверите, но истерики, которые выводят родителей из себя, для ребенка тоже крайне утомительны: это не то же самое, что во дворе побегать. Печаль, гнев, перевозбуждение, страх, ярость ужасно изматывают, причем в три года ребенок пока не умеет сам регулировать поток впечатлений и самостоятельно успокаиваться. Вы же видели, какими несчастными
Единственный, кому я сочувствую больше, чем родителям трехлетки, это самому трехлетке. Он находится примерно в таком же положении, как человек, который никогда в жизни не видел автомобилей, но которого вдруг посадили за руль, показали, где газ, и велели ехать. Наши разум и чувства представляют собой не менее сложный механизм, чем автомобиль или самолет, а
сложный путь, но он же поможет сформировать другие нейронные связи, не менее важные. Вы даете ребенку уверенность в том, что мир не враждебен твоей воле, но все же какие-то «хотелки» придется задвинуть. Так закладывается устойчивость ребенка к неудачам, готовность к тому, что все пойдет не так, как он хотел. Если в определенные моменты вы настаиваете на правильном решении и объясняете ребенку, почему все будет не так, как он хотел, шанса его избаловать просто нет.
Конфликт, лежащий в основе кризиса трех лет, — несовпадение желаний ребенка с его возможностями
Парадокс, но кризис трех лет сейчас все реже приходится на три года. Как правило, он начинается на шесть-восемь месяцев раньше, когда ребенок активно осваивает речь.
Все «трехлетние» проблемы с поведением ребенка напрямую связаны с развитием у него второй сигнальной системы2. Если совсем просто, то раньше для ребенка источниками информации были невербальные внешние раздражители: тепло, холод, мамин голос, папина улыбка и т. д. А теперь малыш стал активно осваивать речь и условным раздражителем стало слово.
все возрастные трудности с ребенком — это естественная плата за его развитие.
Тоддлерский кризис открывает в вас новые, непривычные эмоции: вы внезапно можете понять, что собственный ребенок вас раздражает. Вместе с этой сложной эмоцией нередко приходит и первое чувство родительского стыда: что я за мать такая, если сержусь на своего любимого малыша?
Спокойно! Вы — нормальные, адекватные родители. Раздражение и агрессия — базовые эмоции, которые заложены в нас природой; если вы их испытываете, скорее всего, это означает, что вы психологически здоровы и еще не настолько истощены, чтобы провалиться в апатию. Это скорее хорошие новости.
Малыш начинает воспринимать свой дом как огромный интерактивный тренажер: тут можно лазить, ползать, трогать, ронять, хватать, тянуть… А взрослым то же пространство представляется трассой на выживание для крохотного младенчика. И в этом главный конфликт второго детского
Тоддлерский возраст — самый хлопотный и напряженный для родителей. Ребенок как будто ежесекундно подвергается опасности: упасть, удариться, повалиться, споткнуться, что-нибудь на себя опрокинуть или свалить… За ним теперь глаз да глаз, говорят опытные мамаши, а родители, которые только что вздыхали: «Ну когда же ты наконец сам побежишь?» — хватаются за голову: «Как это пережить? Верните все назад, когда
Сегодня психологи уверены: стыд и вина — токсичные чувства и нет смысла усиливать их в ребенке. Старайтесь фокусировать мнение ребенка не на том, что он натворил и как это плохо, а на том, что можно сделать, чтобы исправить положение вещей. И очень важно всегда отмечать, что даже «неправильный» или «плохой» поступок не делает «неправильным» или «плохим» самого ребенка.