Но я не уснул. Я переуспокоился. А если переуспокоишься, уснуть потом трудно. Лежишь, будто пр
Вот когда так сильно воняет – это да, тяжело, это, наверное, похоже на ненависть.
Я тоже умный. Думал, что лемуры, но теперь вижу, что не лемуры.
Теперь у меня волка нет. Это плохо. Без волка жить трудно, без волка ты как дикий делаешься. Если ты заболеешь, кто тебе еду станет носить? Кто ночью посторожит?
Эн ждала меня. Наши пятнадцать минут. Каждый месяц человек может посидеть пятнадцать минут в саду. Сад небольшой, комната десять на десять, потолок три. Есть небольшой фонтан с соленой — чтобы не пили — водой, и дерево растет, и трава. Под деревом скамейка.
На скамейке меня ждала Эн, а я опоздал на две минуты. Чем Эн была весьма недовольна. Я бы сам был недоволен, а у Эн еще характер вообще кусачий.
— Если тебя берут в рейд, это тебе еще не дает права опаздывать, — сказала она.
Я поглядел на нее с усталым пренебрежением. Мужчина отправляется в рейд, женщина ждет у камина. Вяжет носки. Кстати, если мы помолвимся, то я смогу провезти две крупные вещи. Официально. Я поглядел на Эн.
— Думаешь про вещи? — догадалась она. — Зря думаешь, я за тебя не собираюсь.
— А я и не думаю.
— Думаешь, по лицу вижу. Думаешь, что я побегу за тебя замуж. Не побегу!
— Да и не надо, — я равнодушно зевнул, — нужна ты мне очень… Знаешь, и без тебя желающих много будет. Вот Ната, она просто мечтает…
— Да что ты говоришь? — перебила меня Эн. — Ната просто мечтает? Просто жить не может?!
Я еще более равнодушно пожал плечами.
— Я ей все глаза выдеру, — так же равнодушно сказала Эн.
Ну, дальше мы помирились и начали придумывать, что я привезу Эн из рейда.
Но отцу этого ведь не объяснишь, он человек старых правил, сейчас таких людей больше не делают.
Минитмен — человек, в течение минуты готовый ко всему. К разгерметизации, к вспышке на солнце, к приступу мобильного бешенства в детском питомнике, к прорыву из шахт метанового облака, ко всему.