Марина Ефиминюк Не злите добрую колдунью

– Ведьмак, у тебя крыша горит! – охнула я.

– Тут ты права, у меня подгорает…

– Да крыша дома горит! – перебила я, указав в сторону старого особняка.

Фентон круто развернулся. Пламя между тем, ничем не остановленное, в

– Учитель, можно спросить? – не выдержал он на середине дорожке. – Вы сказали, что я сам вернусь в город…

– И что тебя смущает? – не поняла я, бросив над плечом взгляд, но сумела увидеть, только полосатый пиджак.

– Как же я вернусь без кареты? – наивно уточнил он.

– На самом надежном транспорте. «Ноги» называется. Никогда ими не пользовался?

– Приходилось, конечно, – пробормотал он.

– Чудесно! Освежишь навыки.

Я цыкнула, запрещая призрачному псу являть миру цветочную обивку, и приказала сидеть в ревене тихим шпионом. Но при жизни Йося, очевидно, был энергичным, добрым и на редкость глупым зверем. Одним из тех, что лают на грабителей от искренней радости, а не ради сохранности хозяйского имущества. В посмертии характер пса не изменился. Он решил, раз хозяйка цыкает, а не орет, значит, сильно его любит и подзывает познакомиться с новым соседом, от которого за милю разит темной силой.

Сосед между тем, ехидничая от всей темной душонки, предлагал превратить Йосю в умертвие и не догадывался, что в этой жизни Йосе уже ничего не поможет. Песик, восторженно выставив алый кант-хвост, ринулся из ревеня. Прямиком через грядку с цветущими одуванчиками.

– Тыгыдын-тыгыдын! – цокали у меня в голове табуреточные ножки.

– Сидеть! – рявкнула я, пытаясь остановить неминуемую встречу ведьмака и нечисти.

– Не понял? – изумился тот, перебитый на полуслове.

– Стоять! – страшным голосом черной ведьмы приказала я табуретопсу.

– Ты уж определись, – прошипел сосед, словно действительно хотел выполнять команды и не мог выбрать, с какой именно начать.

Секундой позже Йося, как бодливый баран, ударил острым краем ему под коленями, и ведьмак начал терять равновесие. Я отошла на шаг. Не ловить же тяжелого мужика, право слово. Тот выразил неземную радость от встречи с табуреткой лихой матерной фразой.