В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Дресс-код. Голая правда о моде
Модой движут две противоположные человеческие потребности: выделяться и при этом быть таким, как все.
Мода – это метод исследования общества, инструмент, позволяющий понять человека, а также визуальная форма коммуникации.
Одевание – это воссоздание себя. Когда человек выстраивает свою личность, это заключается не только в создании умозрительного образа как некой ментальной конструкции, которую никто не может узреть. Личность – это нечто видимое.
пока Лагерфельд – в своем лучшем виде – невозмутимо объясняет, что стиль никак не связан с ценой. Он связан с чувством вкуса.
Роскошь – это всегда наивысшее качество. И что самое главное – о роскоши не нужно говорить, ее нужно демонстрировать окружающим
Кристофер Брюард утверждает, что между модой и фашизмом прослеживается поразительное и тревожное сходство59. По его мнению, эти два явления объединяют черты элитарности и дарвинизма. Обе системы предполагают, что одни люди заведомо лучше других. В обоих случаях королева Роза сидит на троне, а вокруг снуют придворные. Решения принимает малочисленная элита, и чем ниже ваше место в этой структуре, тем меньше у вас права голоса. А за забором сидят неопрятные сорняки, которые не понимают, как следует себя вести, – и они вообще не могут ничего решать. Люди делятся на «своих» и «чужих». И поскольку мода носит эксклюзивный характер, Брюард считает, что она противоречит демократии, и так будет всегда. Мода по своей природе принадлежит избранным.
Процесс одевания описывают как Большой взрыв, ежедневно происходящий в жизни каждого отдельного человека. Одним взглядом мы оцениваем внешнюю оболочку, а затем сравниваем ее со своим внутренним состоянием и синхронизируем их. В момент выбора мы моделируем наружную сторону в соответствии с нашим представлением о себе. Поэтому ответ на вопрос о том, что руководит процессом одевания, заключается не только в веяниях моды. Наш наряд является также результатом нашей встречи с собой и отражением вывода, который мы при этом сделали. К примеру, когда Сэйди, облаченная в розовую пижаму, заглядывает в шкаф, она видит там не просто одежду, но целый арсенал возможностей и ограничений, связанных с ее желанием быть той, кем она себя чувствует и кем хочет быть.
подражает тем, с кем хочет общаться, и демонстрирует свою принадлежность к ним посредством одежды.
Если мы спроецируем эту идею на мир моды, получится, что производителям следует изготавливать меньше товаров, но обеспечивать более высокое качество и долговечность.
Когда она (Сэйди) выбирает, что надеть, она должна прийти к какому-то равновесию между необходимостью вписываться в толпу, одеваться правильно, желанием хорошо выглядеть и чувствовать себя собой. Поэтому выбор одежды – это процесс, в котором смешиваются социальные ожидания и личные предпочтения
Готова поспорить, что по меньшей мере треть всех женщин, которые берут больничный, просто капитулировали перед своим гардеробом
одежда становится тем телом, которое мы хотим демонстрировать миру
Потребность вылепливать себя – константа. Потребность подражать образу идеального человека – константа. Потребность зарабатывать деньги в индустрии моды – константа.
Четвертая камера наблюдения размещена очень ловко. Она тайно вмонтирована в головы других. Она показывает то, что остальные люди скорее всего подумают, когда встретят нас. И в процессе выбора одежды мы одновременно изучаем все эти записи – неосознанно, на автомате. И когда картинки с разных камер не совпадают, внезапно оказывается, что нам нечего надеть.
«Это Я, которое воспринимает меня», – говорит Вудворд
Вторая камера находится в другом помещении и отслеживает то, как человек выглядит фактически. Это изображение постоянно сверяется с картинкой из первой комнаты. Вместе эти камеры должны следить за тем, чтобы физическая внешность соответствовала представлению индивида о себе. Мы держим в уме совершенную версию себя, и это ощущение или идея переводятся на язык внешности. Идеал встречается с суровой действительностью. Фактическая внешность человека не всегда соответствует его представлению о себе. Но тут в игру вступают остальные камеры.
Третья камера наблюдения расположена в том отсеке, где человек сходится с людьми. Она отслеживает, как его образ вписывается в общую людскую массу. Эта камера позволяет нам заранее представить себе социальную ситуацию, в которой мы окажемся, и увидеть, как это будет выглядеть.
Третья камера наблюдения расположена в том отсеке, где человек сходится с людьми. Она отслеживает, как его образ вписывается в общую людскую массу. Эта камера позволяет нам заранее представить себе социальную ситуацию, в которой мы окажемся, и увидеть, как это будет выглядеть.
Мы в курсе, что нас встречают – и интерпретируют – по одежке. Поэтому мы оцениваем свое отражение в зеркале сразу несколькими взглядами. Эти взгляды похожи на камеры наблюдения, установленные в разных комнатах. Камеры висят где-то под потолком и незаметно следят за каждым нашим движением. Они объединены в сеть, которая сводит все сигналы на пульт управления. К пульту подключено множество экранов, одновременно показывающих записи с разных камер. Вкупе эти экраны дают общую картину, но сотрудник службы безопасности, который должен следить за происходящим, может перескакивать с экрана на экран и увеличивать изображение, если заметит что-то интересное. Так вот, этот сотрудник службы безопасности – мы сами, а камеры – это различные взгляды, которыми мы наблюдаем за собой. Одна камера установлена в комнате, где находится наша самоидентификация, представление о себе. В ней вечно идет ремонт. Здесь собираются все события и эмоции, с которыми мы сталкиваемся, и камера наблюдает за непрерывным строительным процессом, отвечая на вопрос «Кто я?»
Одевание – это воссоздание себя.
Поэтому выбор одежды – это процесс, в котором смешиваются социальные ожидания и личные предпочтения.
В свои восемьдесят с лишним лет Анна Пьяджи окрашивала волосы в голубой цвет, наносила синие тени вокруг глаз, становясь похожей на панду, выбеливала лицо и красилась кричащей помадой, нарочито подчеркивая «галочку» на верхней губе. На щеках пламенели яркие, как у клоуна, круги.