Если не заглядывать внутрь, то может показаться, что и ученики старшей школы Броаднек такие же одинаковые, как их шкафчики.
Прошлого не исправить. Не переписать того, что сделано. Следы останутся навсегда. Кто-то говорит, надо забыть, перевернуть страницу, закрыть главу. Но так не получится. Остается только выучить ее наизусть и повторять, делая очередной шаг вперед.
Звучит как будто «мы все еще можем отдать в ремонт тебя».
– Ну уж нет! – Он теперь тащит меня за руку. – Хватит прятаться и отсиживаться! Черт, хватит уже жалеть себя, Питер! Ты не был в кино и в кафе два года! Не отмажешься!
Пожимаю плечами. Не люблю, когда меня хвалят
Просто правда очень люблю Питера
То есть Питер – это тот, кем мне никогда не стать, но кем всегда буду хотеть быть. Он как мое отражение где-то в параллельной вселенной. Говорят же, что есть вторые половинки у людей. Может, что-то подобное есть и в дружбе.
Они выглядят как будто свободными… О боже! Да они пьяны! Не сильно, но могу поклясться, оба выпили.
Если бы, как на фотографии, никогда никому не была видна правая сторона моего лица. Если бы не были заметны порезы и шрамы на руках Шона. Если бы не вечные прятки и усталость Риты. Если бы не тысяча уродливых обстоятельств, мы могли бы быть такими счастливыми всегда.
Он налетает на меня, обнимает за шею и показывает фотографию. Он говорит, что фотка правда крутая, и улыбается. А я смотрю, как его веснушки светятся на солнце, делая Шона еще более рыжим, чем он есть на самом деле, как искрится его улыбка. Я мог бы позавидовать ему, если бы не знал, что прячется за ней.