Юрий Домбровский Хранитель древностей

Это прекрасная книга. Это прекрасный писатель с трагической судьбой. Это прекрасное повествование об ужасном времени, которое выпало на долю прекрасного писателя.
Читателю будет грустно от понимания того, что когда ищут клад, могут натолкнуться на кладбище зачумленных животных. Что страх парализует человека. Что смысл жизни человек видит в мелочи. Что убитый змей — не тот змей. Что чувство тревожного ожидания может быть разлито в воздухе подобно верненской (алма-атинской) жаре, и никуда от него не скрыться — горы не помогут, маленький кабинетик не поможет, подземелье не поможет, безлюдная дорога — тоже. Что прекрасные женщины рядом иногда не доставляют столько счастья, сколько боли приносят агитаторши и массовички.
Не устаю страдать от того, что жизнь Ю. Домбровского оказалась так перемолота безжалостными людьми и бесчеловечной системой. Не смею даже думать, что можно молоть простых людей и преступно талантливых. Однако перемалывание умных интеллигентных талантливых людей того времени вызывает у меня вместе с болью за жизнь человека, чувство, которое может остаться от перемалывания чего-то не вполне человеческого, чем является талант. И изумление и ужас перед этим процессом усиливает горечь потери людей.
Как жить с чувством бесконечной опасности? Как жить, когда ты совсем и постоянно не попадаешь в формат. Как жить, когда видишь вымороченную зазеркальность, в которую попадают люди, чтобы выжить и спасти свою жизнь, в итоге теряя либо саму жизнь, либо так видоизменяясь и мельчая, что уже и не скажешь самому себе, а нужно ли было спасать её.
Читайте книги Ю. Домбровского!

Удивительный писатель. Очень рада, что открыла его для себя.

"Хранитель древностей" по времени предшествует "Факультету ненужных вещей", и поэтому в нем тучи только начинают сгущаться, а точнее только начинают окружать главного героя. Но уже хорошо передано ощущение беспомощности и растерянности, даже сюрреализма - во всех этих обысках и доносах, когда слух о сбежавшем удаве превращается в антисоветскую пропаганду, фабрикации улик и вынужденного двоемыслия - поддержка и оправдание советской власти даже после ареста близких родственников, которые точно невиновны в том, в чем их обвиняют. Сильное произведение, показывающее эпоху с периферии, из Алма-Аты, но, кажется, точно и однозначно, именно благодаря всей неоднозначности и недосказанности.