«Знать, а казаться незнающим – вот совершенство. Не знать, а думать, что знаешь, – это болезнь»[12].
Самой по себе способности вычислять неопределенность недостаточно для полноценного самосознания. Но, вероятно, ее хватает для рудиментарных форм метапознания, которые были обнаружены у животных и младенцев. Демонстрация животными начальных признаков метакогнитивной способности размывает четкую грань, которую Набоков проводил между людьми и другими видами.
мы закладываем первый кирпичик метапознания – способность сомневаться в том, что говорят нам органы чувств.
Если бы мы не могли осмыслить неопределенность, то воспринимали бы мир одним-единственным способом (если бы вообще воспринимали)
Способность отслеживать неопределенность имеет фундаментальное значение для нашего восприятия мира. Поскольку окружающая нас среда организована крайне сложно, а органы чувств способны посылать в мозг лишь расплывчатую картинку реальности, нам приходится выдвигать предположения насчет действительного положения дел в мире. Действенный подход к решению обратных задач состоит в комбинировании различных источников информации в соответствии с их надежностью или неопределенностью. Многие аспекты этого решения согласуются с математической теоремой Байеса, хотя нейробиологи активно спорят о том, как и насколько мозг следует этой формуле
Причина в том, что мозг заперт внутри темной черепушки и контактирует с внешним миром лишь посредством ограниченной низкокачественной информации, предоставляемой органами чувств.
как только отслеживание неопределенности вступает в дело, появляется целый ряд полезных моделей поведения. Начнем с того, что оно позволяет понимать, нужна ли нам дополнительная информация. Давайте вернемся к игре в кости. Если я назову вам общее значение, близкое к центру графика, – семь или восемь, – то вы обоснованно можете засомневаться в том, что выпало на кубике с подвохом: ноль или тройка. Вместе с тем вы можете попросить меня бросить кости еще раз. Если я выкину значения пять, четыре и семь, используя те же самые кости, то ваша уверенность в том, что правильный ответ – ноль, значительно возрастет. Согласно теореме Байеса, до тех пор пока каждый бросок независим от предыдущего, мы можем рассчитать вероятность того, что ответ будет равен трем или нулю, суммируя логарифмы отношения нашей уверенности в каждом из вариантов после каждого отдельного броска
чаще всего Натуа нажимал на третий рычаг, когда звук был пограничным. Как пишет Смит, «в случае неуверенности дельфин явно сомневался и колебался между двумя возможными ответами, но когда был уверен, то так устремлялся к выбранному ответу, что разгонял волну и заливал аппаратуру исследователей
оценках неопределенности, которые называют еще решениями второго типа, поскольку они касаются точности других решений – в отличие от решений первого типа, которые касаются окружающего мира. Согласно теореме Байеса, нам следует больше сомневаться, когда дело касается ответов, приходящихся на центр графика, поскольку именно они чаще всего приводят к ошибкам и с наименьшей вероятностью оказываются правильными. И напротив, по мере приближения к краям распределения вероятность правильного ответа возрастает. Используя неопределенность, присущую решению обратных задач, мы в качестве бонуса достигаем рудиментарной формы метапознания – и никаких дополнительных механизмов для этого не требуется
мы знаем, что, скорее всего, знаем ответ, если неопределенность низкая, и знаем, что, скорее всего, не знаем ответ, когда неопределенность высокая.