В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Страсти-мордасти
На улицах, в лужах, устоявшихся за ночь, отражалось утреннее небо – голубое и розовое, – эти отражения придавали грязным лужам обидную, лишнюю, развращающую душу красоту.
Она говорила неотразимо по-человечьи, – так ласково, с таким хорошим чувством. И глаза ее – детские глаза на безобразном лице – улыбались улыбкой не нищей, а человека богатого, которому есть чем поблагодарить.
– Чистое поле! – сказал мальчик, задумчиво улыбаясь, вздыхая. – Я бы взял туда зверильницу и всех выпустил их, – гуляй, домашние! А – слушай-ка! – бога делают где – в богадельне?
Шкура ты, мамка, право! – обиженно и грустно закончил он.
Неописуемо выражение его глаз – внимательных и спокойных, – я с трудом выносил этот странный, нечеловечий взгляд
Она привела меня на двор большого, двухэтажного дома; осторожно, как слепая, прошла между телег, бочек, ящиков, рассыпанных поленниц дров, остановилась перед какой-то дырой в фундаменте
Кабы не он – утопилась бы давно, ей-богу! Удавилась бы…
Недалеко от нее в грязной жирной воде отражалась какая-то большая звезда из черной пустоты над нами
обаятельно улыбался такой чарующей улыбкой, что хотелось зареветь, закричать на весь город от невыносимой, жгучей жалости к нему.
Это – здешняя, паклюжница, Фролиха, Машка. Папироски нету?
Придут Страсти-Мордасти,
Приведут с собой Напасти;
Приведут они Напасти,
Изорвут сердце на части!
Ой беда, ой беда!
Куда спрячемся, куда?
Приведут с собой Напасти;
Приведут они Напасти,
Изорвут сердце на части!
Ой беда, ой беда!
Куда спрячемся, куда?
– Охо-хо, – вздохнула мать и тотчас тихонько засмеялась. – Раем видит поле-то, милый! А там – лагеря, да охальники солдаты, да пьяные мужики.
– Врешь, – остановил ее Ленька, нахмурясь. – Спроси-ка его, какое оно, он видел.
– А я – не видала?
– Пьяная-то!
– Врешь, – остановил ее Ленька, нахмурясь. – Спроси-ка его, какое оно, он видел.
– А я – не видала?
– Пьяная-то!
Она говорила тоже, как ребенок, строй ее речи напоминал девочку-подростка
– Я люблю даже – страшные сны люблю, вот.
– Уй, ты, пропивашка! У него возьми вот…
Наловила! Те были – ученые, которых задавила ты, дурочка из переулочка!
Вот, – любит мужчинов, шкуреха, – просто беда!
– Так себе. Никакой.
– Ну, уж врешь! Всякий человек – какой-нибудь, я ведь знаю. Ты – добрый.
– Ну, уж врешь! Всякий человек – какой-нибудь, я ведь знаю. Ты – добрый.
Он обаятельно улыбался такой чарующей улыбкой, что хотелось зареветь, закричать на весь город от невыносимой, жгучей жалости к нему.
Я тебя приму… Я те дам утешеньице…