В приложении удобнее
Цитаты из книги автора Бандитский Петербург
ститель начальника ГУБОП Виктор Государев, специально прилетевший из столицы…
Поскольку местонахождение Вячеслава Шевченко сразу, по горячим следам, установить не удалось, дело в отношении него было выделено в отдельное производство. Так что отдуваться за двоих пришлось младшему брату. Суд над ним состоялся лишь через полтора года после официал
Поскольку местонахождение Вячеслава Шевченко сразу, по горячим следам, установить не удалось, дело в отношении него было выделено в отдельное производство. Так что отдуваться за двоих пришлось младшему брату. Суд над ним состоялся лишь через полтора года после официал
Запасной штаб-квартирой этой милейшей компании заведовал старый вор и скупщик краденого Кургузов, откликавшийся на прозвище Кузьмич.
ный справочник «Петербург весь на ладони»
Солженицына в «Архипелаге ГУЛаг»
Кстати, еще один опробованный способ вывода из игры – это выталкивание наверх, повышение в должности, но с уводом от конкретной проблемы
ститель начальника ГУБОП Виктор Государев, специально прилетевший из столицы…
Поскольку местонахождение Вячеслава Шевченко сразу, по горячим следам, установить не удалось, дело в отношении него было выделено в отдельное производство. Так что отдуваться за двоих пришлось младшему брату. Суд над ним состоялся лишь через полтора года после официал
Поскольку местонахождение Вячеслава Шевченко сразу, по горячим следам, установить не удалось, дело в отношении него было выделено в отдельное производство. Так что отдуваться за двоих пришлось младшему брату. Суд над ним состоялся лишь через полтора года после официал
Итак: Девяткино, вещевой рынок, конец 1980-х. В эту пору здесь можно было купить/раздобыть практически все: от презерватива до шубы, от шампуня до двухкассетного «Шарпа». Коммерция бурлила, а число только торгующих в лучшие дни достигало пяти тысяч. Об этом рынке знали даже в странах Варшавского Договора, так что в Девяткино не брезговали приезжать поляки, венгры, румыны, вьетнамцы… Вполне естественно, что рынок сразу же стал местом появления первых бригад, занимавшихся регулярным вымогательством. Там стояли и малышевские, и тамбовские, однако до открытой конфронтации между ними долгое время не доходило – работы поначалу хватало всем
Можешь смеяться надо мной, но я тебе скажу: Россия была сильной страной, когда в ней был сильный уголовный мир. Сильный – это не значит разнузданный и дико жестокий. Уголовный мир силен традициями, законами и авторитетами, когда люди по понятиям живут. Тогда баланс в обществе не нарушается. Но сильная Россия никому не нужна – ни Англии, ни Америке, ни Франци
те, кто не сидеть должен, а работать. А сейчас такой народ – сколько бы ни платили, работать не будут. По своим детям сужу. Кто-то должен работать, кто-то воровать, как в любой нормальной стране
Вор в законе должен отвечать ряду жестких требований. Он должен не работать, никогда не служить в армии, не иметь прописки и семьи, не окружать себя роскошью, не иметь оружия, не прибегать к насилию и убийствам, кроме как в случае крайней необходимости. Некоторые из этих запретов в настоящее время пересмотрены. К примеру, с некоторых пор вор вполне может жениться. Подобная тенденция к пересмотру ряда воровских норм поведения в
Когда Горбатый сам шел на дело, он мог даже пить чай со своей жертвой, при этом утешал ее и объяснял, что не только в деньгах счастье.
другой стороны, за царскими уголовниками были традиции, налаженные каналы сбыта краденого и награбленного, отработанная методика залеганий на дно и т. д. Некоторые уважаемые эксперты считают, что именно в альянсах того времени «бывших» и старых профессиональных уголовников начал формироваться феномен российской организованной преступности…
Уголовный мир раскололся. Часть его (малая) действительно пошла на службу советской власти, другие же просто поняли, что пришел их час. Человеческая жизнь в Питере 1917 – начале 1918 годов стоила сущие пустяки. Преступная элита, специализирующаяся на сложных аферах, стала покидать город, а главными уголовными темами стали уличные разбои и самочинки – самочинные обыски, производимые у зажиточных людей под прикрытием настоящих или, чаще, липовых чекистских удостоверений.[13]
Дело в том, что еще до 1917 года политическое и уголовное подполье России постоянно пересекались и даже помогали друг другу.
крайней мере, уже летом 1918 года на страницах петроградского «Синего журнала» мы снова встречаем г-на Рахманикова. И снова – применительно к «кокаиновой теме». Цит.: «Если вы когда-нибудь пройдете по Щербакову переулку, то, наверное, заметите фигуры фланирующих незнакомцев. Они расхаживают по одиночке, точно поджидая кого-то. Иногда они заходят в чайную „Десятка“. Одиноко фланирующие пешеходы – продавцы кокаина. Главные из них „Абрашка Вольман“, опустившийся на дно потомственный дворянин Рахмаников, бывший чиновник Касьянов. Когда-то славился бывший студент Володя Волков. Не так давно он убит другим продавцом кокаина в номере Караванной гостиницы. Чего-то они не поделили и два удара кинжалом на смерть поразили Володю. Володя славился уменьем подделывать рецепты для получения яда из аптек. Он сам нюхал кокаин и ему все равно оставалось недолго жить…» Автор данного очерка, описывая нравы и быт в том числе и дореволюционных кокаинистов, рассказывает, что некоторые полицейские агенты обкладывали их громадными данями под угрозой преследования.
Обычно торговля велась по вечерам, когда в сих заведениях собирались завсегдатаи – уличные феи, посетители тайных домов свиданий, беговые дельцы и прочие прожигатели жизни. В погоне за «сверхприбылью» члены шайки к чистому кокаину подмешивали мел, буру, мышьяк. Эти вспомогательные медпрепараты добывались на аптекарских складах при помощи знакомых служащих.
сентябре 1915 года в Петрограде была накрыта профессионально работающая шайка продавцов кокаина и опия,
Российские власти довольно быстро среагировали на «аптечную нарковольницу» и ввели запрет на продажу кокаина без рецепта. Отныне доставать наркотик сделалось сложнее и, соответственно, цены на него взлетели. Теперь, вместо прежнего «полтинника» грамм кокаина «с рук» уходил по цене от 2 до 5 рублей за грамм. Тем не менее спрос на него оставался по-прежнему высок.
К слову, аккурат в те, последние годы пребывания Петербурга в статусе столичного, в городе резко сделалась болезненно-актуальной наркотическая тема. А виной тому – Первая мировая война, вступив в которую Россия ввела на своей территории сухой закон.
Кстати, в мещанской питерской среде вор-карманник считался завидной партией, для таких женихов многие добропорядочные родители невесты всегда готовы были предоставить квартиры для убежища. Постепенно в Петербурге сложилась целая система таких «блатных» квартир – в основном в районе Лиговки и Сенной площади. Содержателей таких квартир называли «блатокаями» и очень ценили в воровской среде.