Мария Ныркова Залив Терпения

Это не роман, а какой то пост из соц сетей. Выпендрёж с игнором заглавной буквы, не понятно когда абзац, а когда цитата.

Одна из самых заметных новинок осени 2023, при том, что Мария Ныркова ни разу не модная или даже просто известная писательница - вчерашняя студентка филфака МГУ, и эта книга ее литературный дебют. Но вот Поляндрия выпустила роман в проекте "Есть смысл", на Букмейте вышли электронная и аудиоверсии, о нем заговорили блогеры, я взяла. И сейчас скажу кое-что, напрямую не относящееся к оценке литературных достоинств, но крайне важное с точки зрения человека, читающего ради полноты и разнообразия ощущений. Есть выражение "до мурашек", которого не люблю, но именно это то и дело накатывало волнами пока слушала книгу.

Тот случай, когда на текст первой реагирует не оценочная система, не интеллект, вкус, чувство стиля, даже не эмоциональность, а тело. На физическом, физиологическом уровне и далеко не самым комфортным, но совершенно точно запоминающимся способом. Героине-рассказчице "Залива терпения" предстоит поездка на Сахалин для того, чтобы, исполняя волю бабушки, продать квартиру. Семья давно оставила эти места, содержание здесь недвижимости досадная необходимость, а деньги от ее продажи придутся кстати. Однако на более глубоком уровне восприятия-понимания дом не просто стены и потолок, не цифры банковского счета. Дом - это твоя жизнь, место силы, связанное с историей твоей семьи мириадами тончайших нитей. Помню, как приехала в город детства, попросила таксиста провести мимо прежнего своего адреса - просто взглянуть. И неожиданно для себя разрыдалась, слезы градом, сопли, всхлипы.

Маша едет продавать квартиру и от сантиментов она свободна, потому что здесь, на Сахалине, только родилась, родители очень скоро переехали, да и собственная ее жизнь не располагает к тому, чтобы привязываться к местам. Но здесь долгое время разворачивалась история семьи, а найденные фотографии и записки бабушки внезапно говорят девочке из поколения номадов, успевшей свыкнуться с ощущением бездомности, непривязанности к месту - человек не может быть как остров, сам по себе, только не в джондонновском горизонтальном смысле общности человеческой расы, а в проникающем куда глубже под кожу вертикальном: "ты часть рода".

Я не знаю, как в небольшой, меньше двухсот страниц объема, роман, Маше Нырковой удалось вместить семейную - нет, не сагу, но столетнюю хронику, необычайно плотно ввязанную в историю страны; феминистский роман, где мужчины интересны не менее женщин и вызывают такое же со-чувствие, со-страдание; немало историко-географических реалий Сахалина; автофикшен, наконец, который в первую очередь вспоминают, говоря о книге, и он важная составляющая, но далеко не главная здесь. Не знаю, как но она это сделала.

Понимаю, что у молодой авторки, по причине молодости, не может быть бэкграунда, вмещающего оба "Острова Сахалина", от Чехова и Веркина, пластов литературы о раскулачивании и лагерях от Николая Клюева до Евгении Гинсбург, советского производственного романа - в конце-то концов, но она пишет так, что неявное присутствие всего этого ощущается в тексте. И еще одно свойство книги - поэтика прозы, не только в стилистическом смысле, но даже в большей степени во фрагментах, связанных с прозой жизни. Когда намеренно "про красивое", про глубину и высоту собственных переживаний, это заканчивается именно красивостями и погонными метрами того, что современная фем-литература искренне принимает за стихи.

Там, где о простых людях, о жизни бабушек и дедов - высокая поэтика, приводящая на память таких разных Платонова и Набокова . Не говорю, что новый Гоголь народился, одна книга писателя не делает. Но пропустить ее точно нельзя.

Графомания и бредятина.