Ближе к полуночи бабушка сварила картошку, и мы сели ужинать. В моей голове никак не укладывалось, как можно есть, когда в доме лежит покойник: тихий, голодный. Но я все же ела. Горячая дымящаяся картошка и рядом холод смерти. Члены семьи шумно барабанили ложками, тянулись то за хлебом, то за соленым огурцом, то за рюмкой водки. Спустя время все разомлели, и, кажется, напрочь забыли, по какому поводу собрались.