Успокаивать заплаканных девок Василика не умела. Она не знала, что делать с Ксанкой, которая свалилась ей на голову посреди ночи и надеялась, что та ее спасет от всех бед, а точнее — от дурного батюшки, которого поедали нечистые, причем довольно давно.
Известно ведь, что если человек постоянно пьет, то его душа погружается в темноту все больше и больше, становясь кормом для многих тварей. Василика не могла вернуть девке батюшку — значит, оставалось только заварить мятный чай, напоить, а затем уложить в постель. Пусть сперва успокоится, придет в себя, а потом уже подумает.
— Тоже мне, чудила, — пробурчала Василика. — Явилась в ночной сорочке, с выпученными от страха глазами. Такую посреди леса увидишь — дар речи потеряешь.
— Она тебя боится, — хмыкнул Всполох.
— И было бы из-за чего! — возмутилась Василика. — Можно подумать, это я прихожу к людям, перемазанная сажей, и стучусь в ворота посреди ночи.
О ней, конечно, много чего болтали, причем в каждой деревне ходили свои байки. Сама Василика слушала и не переставала удивляться. Собрать бы эти сплетни вместе и пересказать князю — точно в главные скоморохи запишут.
Что делать с девкой, Василика не понимала. Ученицу брать ей было рано, сама еще мудрости толком не набралась, а если девка останется, то ее непременно сгубит Лес. Непонятно, как ее мавки вообще пропустили. Неужто из любопытства? Или захотели посмотреть на сонную и недовольную ведьму?
Василика взглянула на потертые карты. Вот где прятался ответ. Она не любила это дело, да и предсказания ей давались с трудом. Не умела толком связывать одни знаки на картах с другими, лишь общее значение понимала. Василика тяжело вздохнула и начала перетасовывать колоду. Если совсем честно, то карты пугали ее своей правдивостью. Эти незамысловатые картинки могли и порадовать, и беспощадно ранить.