Сев на колени к матери,

Свой чудный сон поведала,

Который днем увидела,

Как будто наяву:

«Мне снилось, что я в улике:

Вокруг — з-з-з — гудение,

Хотелось спать до ужаса,

Но вижу: на лугу

Корова наша кружится.

Взбесилась что ли — думаю.

Тошнит, и рябь на воздухе,

Как ветер по реке.

Вдруг — терем белокаменный,

В окошко глядь — Хаврошечка

На лавке спит на бархатной

С шитьём своим в руке!

Щедр стол посреди горницы:

Напитки, сладки кушанья…

И из укладки женщина

Наряды достает,

А платья эти самые»!

Мать вскрикнула: «А волосы?

Какие у ней волосы»?

«Пшеничные. Так вот,

Оконце враз захлопнулось.

Корова, лес и пастбище —

И больше никогошеньки,

Но сарафаны тут!

Их уха, вижу, Зорькина

Коровка божья вылезла,

В Хаврошку перекинулась —

И пчёлы не гудут,

И воздух не колышется,

И в животе не муторно.

Она ко мне склоняется

И говорит: пора».