Или чуть иначе: мозг — это такой промежуток между паутиной в затылке и видом на сетчатке. На нем татуировки какие-то, схемы, шпаргалки, имена знакомых, случаи мурашек по позвоночнику. Также астры-георгины и туман, потому что мозг — сырая субстанция, а у нее есть и собственные предпочтения. Своей едва твердой влагой, комком сырости мозг умиротворяет того, в чьей голове все время сгорают соответствия. Этот комок заслоняет, делает анатомически невидимой паутину в затылке, а та все время теряет связи с видом на сетчатке — со звуком пффф; сухую (паутину) и сухим (звуком). Вчера пахнет влажно, а сухо и горько — это сегодня; поэтому сегодня ближе к паутине, пусть в той и не хватает многих соответствий. Это просто: все, что в затылке, существует и сегодня, если только ничего не ощупывать своей влагой. «Вчера» тогда не наступит — ровно потому, что «сегодня» пахнет как то, что всегда: здесь всегда сегодня. Еще раз (а это он был чуть раньше) Бёме: «Если эту (уже ставшую сухой) вещь положить в теплую влажность, в ней начинает всходить жизнь, и жизнь охотно поднялась бы и зажглась бы в свете, но не может из-за ярости, которая противостоит ей в звездном рождении. Но настолько хватает ее, чтобы избавить человека от болезни, ибо звездная жизнь восходит сквозь смерть и отнимает у жала смерти его силу; если она победит, человек выздоравливает».