Он отмечает, что этот немец, ранее бывший противником новой войны, «сегодня пришел в ярость при одном упоминании поляков и британцев», и этому явно способствовали нападки Гитлера и на тех и на других. В его дневнике есть пересказ этого напряженного разговора.
Он заорал:
– С чего это бритты лезут в данцигские дела и угрожают войной, когда Германия собирается вернуть свой город? С чего это поляки [именно так!] провоцируют нас? У нас что, нет прав на наш родной Данциг?
– А на чешский город Прагу они у вас есть? – спросил я. Он примолк. Не отвечал. Смотрел таким характерным немецким пустым взглядом.
– Почему поляки не согласились на щедрое предложение фюрера? – начал он снова.
– Потому что боятся новых Судетов, капитан.
– Хотите сказать, они не доверяют фюреру?
– После 15 марта – не особо доверяют, – сказал я, предварительно оглянувшись, не подслушивают ли нас, потому что говорил я святотатственное. Он снова посмотрел на меня пустым немецким взглядом.