— Он напоминает совсем не о том, что мне хотелось бы сохранить, мистер Макаллан, — ответила она. — Так что я не жалею. Пусть те, кто поселится здесь после меня, сделают его лучше.

Ронан улыбнулся и покачал головой.

Флоренс высунулась в окно, привстав на цыпочках, и посмотрела вверх. Небо было синим, с легкой, почти прозрачной вуалью облаков где-то очень высоко. Весенний холод обжигал щеки и нос.

— А есть ли то, что вам хотелось бы сохранить? — вдруг спросил Ронан где-то за ее спиной.

Голос у него дрогнул. Прежняя Флоренс, пожалуй, не заметила бы этого или посчитала бы чем-то, что не связано с ней.

— Без сомнения, мистер Макаллан, есть вещи, которые мне очень хочется сохранить, — сказала она, не торопясь оборачиваться. — К примеру, ту команду для Ричарда Третьего, которой вы меня научили. Кажется, вы замялись и покраснели, когда я уточнила, как это переводится, и сказали, что это приказ откусить что-нибудь ненужное плохому человеку. Но знаете, — она обернулась, — я потом нашла перевод.

Сейчас Ронан действительно покраснел. Флоренс тоже — и опустила взгляд. Паркет, который недавно вычистили и натерли каким-то специальным воском, тускло блестел. Между носками ботиночек Флоренс — тонкая кожа, крошечные каблуки, приподнимающие ее на несколько дюймов, — и строгими туфлями Ронана было какое-то неприлично крошечное расстояние. Один шажок, полшага — совсем чуть-чуть!