Сильные эмоции, не то чтобы страх, но некоторого рода неопределённое возбуждение, нахлынули на Уинстона, а потом отошли. Он перестал думать о войне. В эти дни он не мог сфокусироваться ни на одном предмете дольше, чем на несколько минут.