Зевс многославный, великий, и все вы, бессмертные боги!
Первых, которые смеют священную клятву нарушить,
Мозг, как из чаши вино, да по чёрной земле разольётся.
Их вероломных и чад, — и пришельцы их жён да обнимут![1]
Закончив с песнопением, гегемон вопрошает:
— Как тебе моя клятва, товарищ?
— Хороша! Не помню где, но я уже её слышал.
Скирон не слышит слов Кастора, огорчённо продолжает:
— Жаль, не увижу конное сражение варваров. А как бы хотелось! Интересно, какие в битве случатся манёвры, обходы, столкновения? Обидно. Кони! Кони! Как я их обожаю! Броня, катафракты. Никто не расскажет мне про битву. И ты там будешь? О-о-хо! Тебя любят боги, Кастор. Завидую тебе несказанно. Да-а-а! Горячо будет в рубках! Много воителей пострадает.
Кастор и Скирон, беседуя, чинно идут к дальним постройкам крепости. Позади них со скрипом закрываются ворота фруриона. Возобновляется за