Вскоре этот процесс принял институциональные черты и оказался встроенным в национальные и локальные социальные, экономические и политические структуры. Эти «силовые партнерства» (термин Волкова) могли быть разовыми или долгосрочными, а их деятельность обходилась в 25–30 процентов от доходов компаний*. Бандиты все чаще действовали через легитимные структуры — благотворительные фонды, холдинговые компании или частные службы безопасности, — и у них практически пропала необходимость вымогать деньги с помощью угроз и откровенного насилия.