– Знаете, господин палач, я тут подумал… – Я чуть не поёжился, когда неподвижный взгляд оторвался от дороги и вонзился в меня. – Мы уже давно знакомы. Мы, можно сказать, даже близки… Но я до сих пор не знаю вашего имени.

– Тархан, – ответил палач.

Умелец, значит. Подходящее имя – у него и правда были умелые руки.

Я не сразу понял, что Тархан тоже задал вопрос.

– Простите, что?

– Твоё имя? – повторил Тархан.

Он меня не знал? Впрочем, палачу, наверное, имена жертв нужны в последнюю очередь.

– Октай.

Тархан оглядел меня и показал, что знание священного языка не чуждо и ему:

– Понимание. Не подходит.

Я опешил:

– Что? Почему?

Палач наградил меня ещё одним долгим взглядом.

– Ладно, оставим это, – пробормотал я и уже скрылся в повозке, как меня догнал ответ.

– Эрден.

– А? – выдохнул я, думая, что ослышался.

– Эрден, – повторил палач, не сводя с меня тёмных, почти чёрных глаз. – Или Ганзорег.

Я полагал, что давно разучился краснеть. В конце концов, как только меня не называли при дворе. Но в тот момент смущение мгновенно затопило меня от макушки до пят и выплеснулось на лицо обжигающим жаром. Подумать только! Неумолимый императорский палач назвал меня драгоценностью и обладателем стальной воли! Тот самый палач, после которого господин Гармонии превращался в сгусток страдания!

Я спрятался от пронизывающего взгляда в повозке, закрыл оконце занавеской и, встретившись с насмешливой улыбкой заклинателя, прижал ладони к пылающему лицу.