меньше внимания в преданиях уделяется и месту, где происходит встреча с потусторонними существами. Помимо кладбищ, где появлялись ожившие мертвецы, нечисть встречалась на перекрестках и мостах[14], у источников[15] и даже в церквях. Взятые из храма предметы (облатка, свечи и свинец из оконных рам) наделялись волшебной силой, которая, несмотря на всю свою святость, могла быть использована во вред.
Особое отношение к четвергу как дню разгула нечисти тоже появилось благодаря Церкви. Считалось, что, когда Иисусу вынесли приговор о распятии (а произошло это в четверг), все злые силы вырвались на свободу.
Плененные красотой животного, дети взбирались на спину коня и не замечали, что эта спина может растягиваться. Дождавшись, пока туда не усядется как можно больше детей, конь нырял вместе с наездниками в воду.
Особое отношение к четвергу как дню разгула нечисти тоже появилось благодаря Церкви. Считалось, что, когда Иисусу вынесли приговор о распятии (а произошло это в четверг), все злые силы вырвались на свободу. Прошло много веков, но черти, водяные и лешие по-прежнему почитают четверг как важный праздник и устраивают пышные гуляния. Добропорядочным христианам в это время надлежит сидеть дома.
– место силы. У современных шведов есть даже специальный неологизм, позаимствованный у японцев, – «лесная баня» (skogsbad). Он означает, что прогулка в лесу подобна купанию: смываешь с себя городскую суету и набираешься сил среди пения птиц и чистого воздуха.
В XIX веке эльфийки стали целиком и полностью романтическим образом. Их изображали хрупкими девушками, танцующими в белоснежных одеждах в лучах восходящего или закатного солнца либо на залитых лунным светом полях, лугах и болотах. В плотном хороводе танцующие как будто растворялись в воздухе, видны были лишь развевающиеся на ветру белые платья и искрящиеся на свету позолоченные волосы. С тех пор в шведском языке укоренилось слово älvdans («танец эльфиек») – так называют легкий утренний туман, который бывает летом или осенью.