«Вероятно, мы помешали бабе кофе пить, – подумал Скворцов. – Экое злое создание!»
С правдой умрешь с голоду и замерзнешь без ночлега!
Сколько она себе крови испортила и слез пролила ради меня, я вам и сказать не могу. Но главное – вместо меня дрова колола!
Не приди я к вам тогда, пожалуй, до сих пор назывался бы учителем или студентом. Да, у вас спасся, выскочил из ямы.
Гнев Скворцова уже прошел, и ему стало немножко больно и стыдно за то, что он заставил человека избалованного, пьяного и, быть может, больного заниматься на холоде черной работой.
Верьте богу, нельзя без лжи!
Эксплуатировать симпатии общества к сельским учителям и студентам – ведь это так низко, подло, грязно! Возмутительно!
Присяжный поверенный Скворцов поглядел на сизое, дырявое пальто просителя, на его мутные, пьяные глаза, красные пятна на щеках, и ему показалось, что он раньше уже видел где-то этого человека.
Восемь лет служил сельским учителем и потерял место по интригам земства. Пал жертвою доноса.