Цитаты из книги автора Грегуар Шамаю Теория дрона

Один из наиболее важных политических выводов «Теории дрона» состоит в том, что процесс «автоматизации не является автоматическим». Возможно, «государство-дрон» является идеалом технократического крыла неолиберальной мысли, но для того, чтобы его построить, по-прежнему требуются «презренные тела» граждан и их политическая воля.

позволяют проецировать власть, не проецируя уязвимости

Это история глаза, ставшего оружием

Высокотехнологичная война имеет два ограничения: избежать потерь гражданских, с одной стороны, и рисков для пилотов — с другой. Однако они вступают в противоречие. Чтобы лучше целиться, нужно летать на низких высотах. Если вы летаете выше, то неизбежно получите жертвы среди гражданских» [325]. Какой из двух императивов важнее? Проблема приоритета, иерархизации норм. На эту дилемму НАТО ответило, надо заметить, без особых колебаний установлением приоритета сохранения жизни пилотов, даже с возрастанием «побочного» риска ранений и гибели гражданских. Ради сохранения жизни военных принимается риск возрастания потери среди гражданских, то есть именно тех, кого эта операция призвана защитить. Что равнозначно признанию того, что на весах военно-политического разума жизнь мирного косовара значила меньше жизни американского военного.

Арендт предупреждала: «В области политики, где секретность и умышленный обман всегда играли значительную роль, самообман опасен по определению; обманщик, обманывающий самого себя, теряет всякий контакт не только со своей аудиторией, но и с реальным миром, который все равно его настигнет, так как он может избежать этого мира только умозрительно, но не физическим образом».

«У шмелей нет жала. Они подобны несовершенным пчелам: это последнее поколение, как бы побочный продукт, который просто доживает свой век».

Разница между войной и миром совершенно испарится. Война станет миром.
Тотальная дистанционная война в постоянном режиме станет продолжением давней традиции войны и геноцида, известных из истории человечества. Вся социальная и культурная традиция Америки будет перемолота невиданной машиной геноцида. Различные отрасли американской промышленности будут задействованы в подобном производстве. Весь прогресс американской науки и технологии будет подчинен этой убийственной эффективности…

Это типичный механизм «Троянского коня»: ради создания в будущем этичных роботов-убийц согласиться на разработку роботов-убийц как таковых.

Но летальный робот подрывает основы этой имплицитной онтологии права. Это непредвиденный случай вещи, которая использует сама себя. Оружие и комбатант, инструмент и актор, вещь и личность любопытным образом сливаются в единую сущность, не имеющую статуса.

Необходимо осознать, что это будущее, которое нам обещано, если мы не сможем ему помешать: мобильные вооруженные устройства видеонаблюдения в распоряжении воздушной полиции вашего района.

Пока белые протестовали под плакатами “мы не нация убийц”, афроамериканцы, — пишет историк антивоенного движения, — проводили параллели между убийствами во Вьетнаме и своим собственным положением.

Чьей самостью может быть этот «сам»? Каким образом он может быть расширен? Касается ли только меня самого то, что не позволяет мне это сделать, или оно также затрагивает других?

Вопросительная интонация — это уже призыв к идентификации, к возможной солидаризации в общем отказе.

У бесплатных войн… есть все шансы на то, чтобы в итоге оказаться дурацкими.

Утверждение о том, что каждый удар приводит к меньшему числу жертв среди мирного населения, позволяет увеличить их количество за счет сокращения репутационных издержек в каждом отдельном случае. Но это всего лишь иной способ сказать, что за каждым деревцом хирургических ударов скрывается лес могил.

В этом случае невозможно разделить то, чем я являюсь, например, в соответствии с моими намерениями и целями, и средства, которые я использую для их достижения.

Смысл дронизации в том, чтобы примирить оскудение дающей руки социального государства с поддержанием его железного кулака

Умереть за Родину — это было прекрасно, но еще прекраснее убивать за нее

для того, кто использует подобное оружие, становится априори невозможно умереть, убивая кого-то. Война, какой бы асимметричной она ни была раньше, становится абсолютно односторонней. То, что ранее казалось войной, превращается в кампанию по истреблению.

Изначальное определение, которое как будто противопоставляет наличие ранений их отсутствию, на самом деле скрывает подмену: заменить двустороннюю возможность наносить ранения на одностороннюю