закричала, перепугала Саньку и так начала плакать, будто душа в слезах уходила.
Действительно, внизу играли на рояле, – томилась от луны и революции еще чья-то душа.
Катя стояла близко около него и подумала: «Неужели начинается чудный роман?» И прошептала:
– Прекрасный запах.
Однажды он, покраснев до пота на лбу, прочел ей стихотворение:
И вот любовь рукою смуглой
Опять стучится в дверь мою.
Наш дом и все, все сожжено. Что с мамой и сестрами, – не знаю».
На Воздвиженке всех режут, девушка, – и полезла головой под подушку.
Катя присела около него и долго, долго глядела в лицо. Оно было не то – любимое, – не его лицо.
вела себя очень строго… Это была любовь, как в книжке, и если бы не дороги материи, сшила бы себе траур, – так было грустно ей на душе и сладко.
взял Катю за плечи, взглянул в лицо строго и, не целуя, прижал к себе. Никогда Катя не могла забыть запаха солдатской его шинели, ремней,